Лев Израилевич Квин - Озорники

конец и быстро вскарабкался наверх.

В глаза ударило яркое солнце. Женя зажмурился. А когда вновь открыл глаза и, часто моргая, посмотрел на поле, то с удивлением увидел, что почти весь участок убран. Нескошенным остался лишь маленький кусочек, в полгектара, не больше.

— Молодец, Эркеш, честное слово, — восхищенно произнес он. — На таких трудных хлебах… Никогда бы не подумал… Молодец!

— Еще бы… Ты бы мог спокойно прохлаждаться в своей яме до конца уборки, — весело прищурился Сергей.

…На бригадный стан они вернулись к обеду. Там уже все знали о происшествии и встретили Женю многозначительными улыбками. Дима Николаев с Мишей Рогачковым немедленно принялись его разыгрывать. Женя обычно «заводился с полоборота» и этим приводил своих друзей в неистовый восторг. Но на этот раз он отмолчался, быстро поел и побежал из столовой.

— Интересно, куда это он? — удивился Миша.

Повариха Соня, убиравшая со стола, метнула на него насмешливый взгляд.

— А еще друзья называются! Ничего не знают… К Кате своей понесся, вот куда.

Она приблизила к ребятам курносое лицо, сделала большие глаза и произнесла таинственным шепотом, словно заправский заговорщик:

— Скоро будет свадьба. Точно!..

Катя Петушкова встретила Женю новостью:

— Конец пришел вашему «Замку грез». Комнату вам выделили в новом доме, у клуба. И нам тоже там дали. Завтра переезжаем.

— Соседи, значит, будем, — обрадовался Женя. — Давай, Катюша, по этому поводу хоть водой чокнемся. Пить хочу — умираю!

— Саня! — позвала Катя своего братишку, вертевшегося вблизи. — Сбегай к речке, принеси дяде Жене свежей воды… Да возьми у Оли веревку. А то снова зачерпнешь глины у самого берега.

— У меня теперь своя веревка есть… Я достал.

Саня нырнул в палатку и вынес оттуда ведро с привязанной к нему веревкой. Женя случайно глянул на нее — и схватил Саню за руку.

— Дай сюда! — потребовал он.

Так и есть! Его веревка! Из двух половинок и завязана на середине морским узлом. Он сам, своими руками завязывал.

— Что за привычка такая — без спросу чужие вещи таскать? — накинулся он на мальчугана.

— Я не таскал, дядя Женя.

— Врать еще! Из моего комбайна вытащил. Она в ящике лежала.

— Не тащил я!.. Это Эркеш мне подарил.

Женя рот приоткрыл от изумления.

— Эркеш?

— Ну да, Эркеш… Я ему вчера жука такого интересного поймал — то у него есть голова, то нет. Он как обрадовался! А я увидел веревку и попросил у него, за водой ходить. Он взял и отдал. На, говорит, бери, нам она все равно ни к чему…

Зажав в руке злополучную веревку, Женя решительно зашагал к палатке, где жили ученики, приехавшие на уборку. Безобразие какое! Прислали человека, можно сказать, по государственному делу, а он готов за своих жуков комбайн отдать. Нет, этого ему простить нельзя.

Еще издали он услышал голос Эркеша:

— Наша школьная коллекция пополнилась интересным экземпляром. Вот он. Пилюльщик. Вирус пилула вульгарис по-латыни…

Подойдя к палатке, Женя приподнял полог. Эркеш, окруженный группой ребят, стоял возле стола, по которому полз небольшой черный жук.

— …Почему он называется пилюльщиком? — тоном заправского лектора продолжал Эркеш, не замечая Жени. — Сейчас я его трону спичкой. Посмотрите, что произойдет… Видите — он втягивает голову в переднегрудь, прижимает усики и ножки книзу. Правда, он теперь похож на пилюлю?

— Верно! — заговорили слушатели, склонившиеся над жуком.

— Вот отсюда и его название. Питается пилюльщик, в основном, мхом. Водится в умеренных широтах. Личинки живут в почве…

Женя постоял немного, послушал. Потом опустил полог и осторожно, стараясь не шуметь, отошел от палатки.

Так вот он, оказывается, для чего жуков собирает! Нет, не стоит его ругать. Из-за какой-то паршивой веревки — подумаешь, ценность! Откуда Эркеш мог знать, что он провалится в яму и веревка понадобится!.. А жук ему был нужен для коллекции. Сам пилюльщик вульгарис — подумать только!

Женя тихонько рассмеялся. Aй да Эркеш! Можно биться об заклад, что из него выйдет какой-нибудь профессор по жукам… А впрочем, кто знает! Он и комбайн водит хорошо — ничего не скажешь…

Налетел порыв ветра, резкий и яростный, как удар бича. Затрепетали ободранные стебли полыни, жалобно загудели провода на столбах. Женя запахнул полы тужурки, сунул руки поглубже в карманы и упрямо зашагал ветру навстречу.