Иван Петрович Бауков - Юность моего друга

— Комната нужна сегодня. Ты же сам это прекрасно знаешь, а говоришь: «в будущем».

Андрей, конечно, помнил, что, по их уговору, день защиты диплома должен стать днем свадьбы, но он еще не успел как следует подумать о том, где же они отгуляют свадьбу. Он уже привык видеть все необходимое сегодня где-то там, в будущем.

Любины слова поставили его в тупик.

Но Люба ведь не упрекала Андрея, она не могла считать его виноватым в том, что сбылись не все их мечты, о которых они говорили тогда, сидя в душистой степной траве.

— Прости меня, Андрей, — спохватившись, сказала Люба. — Тебя ждут на собрании, а я завела неуместный разговор.

— Нет, Люба, вопрос этот уместен, и мы его решим в нашу пользу… А пока ты погуляй немного на улице, а я пойду на собрание.

В аудитории, где должно было проходить собрание, все уже были в сборе. Андрей сразу догадался, что комсомольцы уже все знают: теперь они встретили Андрея виноватыми взглядами.

Было уже поздно, когда Подопригора, распрощавшись с комсомольцами, вышел из техникума. Андрей с Любой проводили его до «эмки». Открыв дверцу машины, Подопригора предложил им:

— Садитесь. Посмотрим вместе, как ночью выглядят плотина и наш новый город.

Теперь от техникума и до самой плотины, на протяжении пятнадцати километров, стояли корпуса заводов, башни доменных печей, батареи кауперов, в зеленоватом небе тянулся дым цвета радуги от алюминиевого комбината, и тысячи электрических лампочек освещали улицы нового города, где всего пять лет назад была безлюдная степь.

Что может быть приятнее для человека, чем видеть здание, в фундамент которого он положил первый кирпич! Белым крылом огромной птицы развернулась над Днепром плотина. Вода уже не бесновалась, как в дни строительства, теперь она мирно плескалась у бетонной стены плотины, готовясь отдать свою силу турбинам.

Подопригора заговорил:

— Если через пять лет вам снова придется побывать здесь, вы не узнаете этого города. Он превратится в город садов и парков, в город будущего… А сколько таких городов выросло за эту первую пятилетку по всей стране! Если нам никто не помешает, знаете, какой счастливой жизнью мы заживем через три-четыре пятилетки! Мы с вами еще и коммунизм увидим. Жалко только одного, — если все, что мы пережили, забудется. Наша жизнь — хорошая школа для будущего поколения, из нее потомки будут черпать энтузиазм и силу…

Олесь умолк. Казалось, что он утерял нить своей мысли.

— Наше поколение, — продолжал Олесь, — по совершенному им героизму можно приравнять к поколению, которое совершило революцию. Мы хотя и не проливали кровь на баррикадах, но мы так же, как и они, без колебания жертвуем своим личным счастьем во имя будущего, мы живем надеждами…

Плотина была безлюдна, заводы, новый город — все это озарялось тысячами электрических лампочек. Огни электрических лампочек отражались в водах Днепра трепещущими золотыми колоннами. С такими золотыми колоннами юноши представляли себе вход во дворец прекрасного будущего…

Жизнь! Как же ты все-таки прекрасна, несмотря на все твои невзгоды!