Сергей Викторович Покровский - Пестрый и Черный (Рассказы)

Деревянные чешуйки, отламываясь, летели вниз, туда, где от прежних завтраков и обедов, накопилась целая куча мусору из чешуи и обчищенных стерженьков шишек. Часто вместе с чешуйками, кувыркаясь, падали туда же легкие сосновые семена, которых «кузнец» не успевал подхватить своим клювом.

Этого-то и дожидались синицы.

Толпой бросались очи за каждым падающим зернышком. Некоторые взлетали, чтобы словить летящее семечко еще в воздухе. Более сильные отталкивали более слабых.

Проворные выхватывали корм у других из-под самого носа. Обиженные клевали обидчиков и гонялись за ними, думая вернуть потерянную добычу.

Птицы были голодны, а семечки были малы и насытиться ими не так-то было легко.

Однако, они сыпались и сыпались сверху, и синицы стали спокойнее. Они видели, что добыча продолжает прибывать и что горячиться особенно нечего.

Вдруг сверху шлепнулся стерженек шишки с несколькими оставшимися на нем чешуями. Долгоносый сбросил ее, с криком сорвался и полетел за другой.

Синички торопливо помчались за ним. Они боялись потерять его из виду.

III НОЧЕВКА

Дятел знал это гнездо и не любил бывать близко. Впрочем, и без того его владения были очень велики.

За десять лет он успел захватить себе много леса, оттеснить подальше соседних дятлов, наделать много новых дупел и устроить не одну кузницу на стволах старых сосен.

С холоду у него разыгрался большой аппетит и потому он без устали таскал все новые и новые шишки к великому удовольствию своих жадных соседей.

Синицы целый день гонялись за ним, не отставая от него ни на минуту.

С полудня к ним пристала пищуха, которая также была голодна, а позднее откуда-то взялся куцый поползень и не хуже синиц стал подхватывать падающие с кузницы семечки.

Наконец, короткий зимний день пришел к концу. Закат засветился холодной зарей. Небо сперва пожелтело, потом стало зеленым и в последних лучах его заблестела белая вечерняя звезда.

Неразлучная компания разлетелась. Дятел перестал трепать шишки, синицы помчались в садик лесника Константина. Пищуха и поползень незаметно исчезли кто куда.

Наевшийся дятел издал свой пронзительный крик и полетел в глубину леса. Там он отыскал толстую осину, в стволе которой, на высоте 4-х аршин над землей, была заметна круглая дырка. Долгоносый присел возле нее, попрыгал, постукал для приличия косом и вдруг ловко юркнул в дупло и исчез в темном отверстии.

IV ДЯТЕЛ НИКОГО НЕ БОИТСЯ

Солнце ослепительно искрилось в каждой снежинке. Бриллианты, рубины, изумруды горели на каждой запушенной инеем ветке. На ослепительной скатерти снега тени деревьев лежали синими полосами и небо вверху между красными стволами сосен было ярче и глубже, чем оно кажется над полем.

Егор, младший сын Константина, возвращался домой на лыжах по старому следу, проложенному им самим. Его молодое лицо красивого деревенского парня и баловня было весело и беспечно. Егору было хорошо, потому что стукнуло только что двадцать лет, и потому что он был здоров и силен, и потому что солнце сияло и искрилось в каждой снежинке, и потому что он верил в свою удачу, и потому что мороз приятно пощипывал его румяные щеки.

За плечами у него болталось ружье, а в левой руке держал он за ноги матерого беляка-зайца. Не успел бедняга увернуться от выстрела на опушке поляны, тут ему и пришел карачун: не попадайся другой раз на дороге.

Длинные ноги Егора отмахивали огромнейшие шаги, и вся долговязая его фигура раскачивалась на ходу с однообразием маятника.