Иван Киреевич Серков - Мы с Санькой — артиллеристы...

Только где тут напьёшься? Это тебе не деревня, что подошел к колодцу, поскрипел журавлём и хоть на голову лей. Возле единственной на всю Батарейную колонки стоит изрядная такая очередь с вёдрами, а вода из крана чуть-чуть журчит тонкой нитью, и нужно иметь время и терпение, чтобы набрать полное ведро. У нас терпения хватило бы, да времени в обрез. Перебьёмся как-нибудь и так.

Миновали мы водяную очередь — попали на хлебную. Эта ещё мудрее той. Народу тут, что и бог отступился бы, если бы он хлеба захотел. А крика здесь, а гвалту! Особенно волнуется очередь, когда двери небольшого, с облупленной штукатуркой кирпичного магазинчика берут штурмом инвалиды. Очередь, как мы приметили с Санькой, ведёт себя различно: кто ругается, кто заступается, а инвалиды доказывают, что они имеют право. На их стороне и милиционер, хотя он ничего не может сделать с очередью: не очень его слушают.

Не легко пробиться в хлебный магазин, и не легче из него выбраться. Вылезают оттуда все расхристанные, взъерошенные, с оборванными пуговицами и рукавами, потные — чуть живые, но с хлебом. У кого целая буханка, у кого ещё и ломоть в придачу.

По правде сказать, всё это зрелище нас с Санькой не очень трогает. Просто интересно немного — и всё. Если бы мы имели даже большие деньги, хлеба нам здесь не продадут. Здесь важнее денег хлебные карточки. А где их нам с Санькой взять, если мы не городские, нигде здесь не работаем и не служим?

А хлеб свежий. Из магазина пахнет так, что голова кружится. И, видимо, вкусный. Хлопец не больше нас, который только что едва выбился из очереди на свободу, помятый и расхристанный, жадно на наших глазах съел всю добавку к буханке. Мы с Санькой проглотили слюну и пошли своей дорогой прочь от соблазна. Ничего, — поступим в училище, так, может, ещё не такой хлеб есть будем и не по столько, а, как говорил Юрка, под самую завязку.

За улицей Батарейной город закончился. До училища теперь рукой подать. Вон они под редкими соснами на возвышенности, кирпичные здания, где я когда-то умирал от сыпняка. Тогда там был госпиталь, а теперь — училище. Дорога знакома.

Сев на траву, мы в конце концов обулись. И не абы тебе как, а ещё и поплевали каждый на свои сколько слюни было, тряпочкой потёрли, надеясь на блеск. Только много надо плевать на Санькины сапоги и на ботинки моего отца, чтобы они хоть немного заблестели.

Всю дорогу мы храбрились: то бойко насвистывали свой артиллерийский марш, то вслух мечтали, как будут завидовать нам хлопцы, когда придём в деревню на побывку в военной форме, как мы пойдём в ней на посиделки, а тут, перед покрашенной в зелёный цвет будкой с надписью КПП^[1], сразу притихли, стали кроткими. Не дойдя до неё шагов десять, мы остановились. Сюда это или не сюда? Пока что через будку прошёл только один капитан и вышел старшина, а такого начальства, как мы, так что-то и не видно. Чего доброго, как бы не вытурили нас отсюда с самого порога да не подняли на смех. Вот этого мы не любим до смерти. Хотя мы хлопцы и простые, а свою гордость имеем.

А ещё стоим мы здесь в нерешительности потому, что нас должен был встретить Юрка и показать, как он обещал, все ходы и выходы. Да вот же нет ни Юрки, ни его ходов — вокруг высокая деревянная ограда да вот это самое КПП перед нами и красивые ворота с артиллерийскими эмблемами. Придётся самим пробиваться, как простым смертным, у которых нет влиятельных земляков и покровителей.

Но пробиваться было не надо. На КПП Санька показал наши бумажки-вызовы на экзамены и сказал как отрезал:

— Поступаем на офицеров.

Получилось это у него так просто, будто для нас это — раз плюнуть, и не важно, что у нас такой деревенский, затюканный вид — мы не абы кто. Сержант с красной повязкой на рукаве окинул нас взглядом от макушек до обувки и как-то горько улыбнулся:

— Ну-ну, шуруйте, Господа офицеры.

А на прощание рукой к своей пилотке дотронулся. Честь отдал! Санька на все сто убеждён, что это он нам честь отдал. Это же выдумает что-нибудь, так хоть стой, хоть валяйся. Можно подумать, что сержанту некому честь отдавать, кроме нас. Может, он просто муху согнал. А Санька на своём стоит: честь — и хватит. Тот сержант вперёд смотрит: получим звание — можем его по стойке «смирно» так поставить, что — ого! Словом, никто на КПП нашей гордости не откусил, а у Саньки её ещё и прибавилось.

Но как бы там ни было, мы в училище. Лично у меня ощущение не скажу, чтобы геройское. Тут зайдёшь иной раз в чужой --">