Николай Семенович Тихонов - Волшебная бумажка

получится…

— Я не буду перебивать, — сказал я, — пожалуйста, рассказывай.

— Нам дали с мамой такую бумажку, и мама показала её дяде. Дядя посадил нас в автомобиль и привёз на зелёный-зелёный большой луг. Только он не совсем был зелёный. Он был жёлтый. Ну, он был жёлтый с зелёным. А над ним были, вот как сейчас, белые-белые облака. И пришёл дядя, мама дала ему бумажку, и он сказал мне: «Что ты смотришь наверх? Тебе облака нравятся?» Я сказала: «Очень!»

И мы сели на кресло, и вдруг, я гляжу, облака уже рядом, только мне нельзя до них дотронуться. А они, как белые овцы, кругом ходят, а небо уже голубое- голубое, как весной. А потом вдруг, смотрю, они уже маленькие овцы и по земле ходят, много овец и их уже пастух гонит, мне мама и пастуха показала. А потом они пропали все, а мы попали прямо в зиму. Снег лежит, горы кругом большие, как на ёлке, всё в снегу. Я немножко испугалась, но мама говорит: «Ничего, не пугайся. Тебе не холодно?» Я сказала: «Нет, не холодно», — а мне было страшно и холодно. Вдруг я увидела море. Море было одно. Ничего, кроме моря, больше не было. Я засмеялась и обрадовалась. Я сказала маме: «Мы сейчас как рыбы. Только море — и больше ничего. И мы с тобой».

А море перевернулось вверх ногами, и больше я не видела моря. Я увидела маленькие горки и на них леса, золотые, красные, жёлтые, зелёные, как на даче осенью. Так много лесов — и ни одного зайца. Я спросила: «Мама, а где же здесь зайцы?» Мама сказала: «Они в гости ушли». Но это неправда, они не могли все в гости уйти. «Они не хотят с тобой разговаривать, — сказала мама, — ты глупости спрашиваешь». — «Ну, а если они не хотят разговаривать, — сказала я, — мне их тоже не нужно, и мне скучно, я в город хочу».

Мама засмеялась: «Вот тебе будет сейчас и город». И правда, как это мама всё знает! Сразу и город. Домов много, и речка большая, и зелёный — нет, жёлтый с зелёным луг, и мы пошли по лугу. Было жарко, как летом. Я хотела пить, и мне дали жёлтого Мороженого. Я даже съесть всё не могла и хотела спрятать на память. А мороженое у меня в стаканчике растаяло, и ничего не осталось. Мороженое нельзя прятать на память. Оно не любит прятаться. Я так устала, так устала и заснула. И проснулась — смотрю, уже дома. И всё как было раньше. И мама со мной. И папа со службы пришёл. И так смешно, все чай пьют… Хорошую сказку я знаю? Нравится тебе?

— Нравится, — сказал я, — а тебе?

— И мне очень нравится!

— Только я не всё понял. Я не понял, что это за бумажка, которую мама дяде показывала?

— Я тебе её сейчас покажу, — сказала Лёсик, но, подумав, сказала: — Нет, я тебе не могу показать. Я не знаю, где она у мамы лежит. Её мама спрятала… Ты подожди, скоро мама с почты придёт.

Скоро пришла мама, и девочка побежала к ней:

— Мама, мама, где та бумажка?

Мама ей что-то сказала, и Лёсик побежала к себе в дом, а мама подошла ко мне:

— Не очень вам мешала Лёсик?

— Она мне совсем не мешала, она мне сказку рассказывала…

— Она же не любит сказок. Какую же сказку она рассказывала?

— Про волшебную бумажку…

— А! — сказала мама Лёсика. — Сейчас она вам принесёт эту бумажку.

— Она так интересно выдумывает, — сказал я. — Из неё писатель будет, наверно, когда она вырастет.

— Она ничего не выдумывает, — сказала мать Лёсика.

— Как — ничего, а про море, облака, горы, города?..

— Это не выдумка, — сказала, смеясь, мать Лёсика. — Мы прошлый год летели с ней из Тбилиси в Москву, на самолёте. За семь часов долетели, — правда, очень быстро? Через море и горы летели, и ей очень понравилось. Она с тех пор об этом только и рассказывает.

Тут подошла Лёсик, запыхавшись, и протянула мне бумажку. На бумажке был нарисован синий самолёт и было написано: «Пассажирский билет от аэропорта Тбилиси до аэропорта Москва. Управление Гражданского воздушного флота».

Вот какая была эта девочка, а я знал только, что её зовут Лёсик, а больше ничего не знал. С тех пор я очень уважал Лёсика и больше не рассказывал ей сказок, которых она не любит.

--">