Павел Андреевич Мисько - "Как на наши именины..."

задрожал ещё сильнее. Уселся на то место, где должен быть хвостик, поднял передние лапки, начал их вылизывать, тщательно тереть ими носик и щёчки. Может, нарочно хотел показать, что ему ни капельки не страшно!

— Ой, как он смешно умывается! — кричал Коля. А Толя не удержался, поднёс хомячка ко рту и начал дуть на него тёплым воздухом.

— Вот как хватит зубами за губу, будешь знать… Поменьше таскайте по рукам, это вам не котёнок.— Папа сходил уже на кухню и вернулся обратно в коридор. Палец его стал коричневым от йода.

— Папа, а клеток в магазине нет? — спросил Толя.

— Только птичьи. А хомякам нужны такие… без деревянных частей — перегрызут.

— У-у-у, а где же он будет жить? Ему домик нужен! — Толя обиженно надул губы.

— Посадим в трёхлитровую банку. Тётка, у которой я купил, тоже их в банке держит,— ответил папа.

Пошли в кухню. Папа вынул из шкафчика большой пустой баллон.

— Опускай сюда. Будет видно, как в аквариуме,— и поставил банку на стол.

Толина рука с хомяком в банку не проходила. Пришлось наклонить её, и хомяк скользнул на дно на животе — как с ледяной горки. Банку поставили нормально, и хомяк сразу забегал кругами вдоль стенки. Потом встал на задние лапки, такие же коротышки, как и передние, вытянулся изо всех сил по направлению к отверстию, зацарапал передними по стеклу. Коготки скользили, зацепиться было не за что. Снова протопал несколько кругов, обнюхал стенку, снова встал на дыбки, но уже на одну лапку, растягиваясь и дрожа от напряжения. Устал, опустился на обе и понемножку начал отступать вправо, перебирая передними лапками — будто исполнял какой-то танец.

Несколько раз перебрал всю стенку — так и не зацепился ни одним коготком!

Жалко стало хомяка. Словно в тюрьму его засадили. Толя отковырнул от батона небольшой, с орех, кусочек, бросил в банку. Хомячок сначала не видел булки, но усы сразу зашевелились — откуда так вкусно пахнет? Повернулся в ту сторону — хвать зубами! Поддержал булку лапками и… затолкал целиком в рот! Левая щека сильно оттопырилась. Такой же кусочек батона помакал в молоко и бросил хомяку Коля. Хомяк полизал немного булку, подхватил лапками, как ручками, и затолкал за ту же левую, щёку. Она уже оттопырилась так, что перевесила хомяка на одну сторону. Пробежался по дну, встал на задние лапки — смотрит на Толю и Колю.

— Ещё хочет! — забеспокоились они.— Что бы такое ему дать?

Папа бросил кусочек яблока, зёрнышки из яблока. Хомяк тут же подобрал их, спрятал за правую щёку. Сыпнул Толя подсолнуха, семечки разлетелись по всему дну. Прополз хомяк, как пылесос,— не оставил ни одной! Бросил Коля тыквенную семечку — хомяк сразу же взял её ручками, покручивает перед собой, как шофёр руль, обкусывает рубчик. Дёрнул зубами, половинки кожуры упали вниз, плоское зёрнышко исчезло за щекой. Обе щеки торчали уже так, что хомяк стал как вдоль, так поперёк. Не мешочки у него были за щеками, а настоящие мешки — почти до половины туловища.

— Ой, ха-ха-ха! Не ест, а всё запасается! — не выдержали Толя и Коля.

— Ну и хапуга! Ну и скопидом! — засмеялся и папа. Принёс рваный шерстяной носок, комок ваты, бросил в банку.— Пусть сооружает себе гнёздышко.

Хомяк немного подёргал, потаскал носок и вату зубами, почесал коготками. Потом подлез под них. Думал, никто не увидит, а его видно было со всех сторон: присел на задние лапки и давит передними на щёки, выталкивает корм. Очистил защёчные мешки, взял ручками очищенную тыквенную семечку — ест.

— Ой, как человечек маленький! — поразился Толя.

— Ага! Пальчики розовенькие, ручки малюсенькие,— восхищался Коля.

— Хомка, мы Гулливеры для тебя, да? — Толя постучал пальцем по стенке банки.

Хомяк повернулся к нему спиной, но жевать не перестал.

— Хомкой у многих зовут. Другое имя придумайте,— посоветовал папа.

— Гаврик! Гаврюшка!— позвал Толя и сунул руку в банку.

Хомяк круто повернулся, зубы кверху: «Шш-ш-ш-ш!»

Толя испуганно отдёрнул руку.

— Гаврик, Гаврюшка, это же я — ты не узнал?

Но Гаврик не хотел признавать никого. Полез через дырку в носок.

МАМА РАССКАЗЫВАЕТ СТРАХИ

И тут пришла с работы мама.

— Михась, не играйся, как маленький.

--">