Борис Александрович Емельянов - Дед Макабка

точку. Бабушка тоже поглядела в эту точку.

На самом светлом окошке у бабушки рос большой куст крымской камелии, весь покрытый белыми красивыми цветами. Дед Макабка глядел на этот куст не отрываясь и для чего-то зажимал в кулаке острый столовый ножик.

— Смотришь? — спросила бабушка ласковым и проникновенным голосом. И вдруг не выдержала: — На что смотришь? Зачем ножик прячешь под скатертью? Я тебя, ты не думай, насквозь вижу, такого-сякого!..

Дед Макабка поплотней застегнул на животе две пуговицы — просматриваться насквозь ему не хотелось — и посмотрел на бабушку добрыми и послушными глазами.

— А я все цветы и не буду отрезать, — сказал он добродушно. — Я половину тебе оставлю. Ты, бабушка, садись… садись… не кричи!

Тут же выяснилось, что сегодня у Маши день рожденья и ей исполнилось ужасно много лет — целых восемь. И деду Макабке неудобно идти к Маше в гости без подарка.

Он сам видел, как одной дачнице дарили на рожденье цветы, целую охапку.

— Хм! — сказала теперь бабушка. — Цветок-то мне, внучек, разорять жалко.

Но и с пустыми руками к Машке ходить не след.

Бабушка задумалась и думала о чём-то долго, целый час, а может быть, и больше. А потом она взяла чистую тряпку и вытерла пыль с цветка, с каждого листика…

— Дарить так дарить, — сказала бабушка. — Тащи уж тогда весь горшок. Поднимешь?

— Подниму, — сказал дед Макабка. — Подниму и не разобью, не беспокойся.

Все так и ахнули, когда он появился на пороге Машиного дома с огромным цветочным кустом в руках, за которым и не видно было самого Макабки.

— А ведь ты, дед Макабка, кавалер! — сказал дед Семён.

— А что? — ответил Макабка невозмутимо. — Конечно, кавалер.

Все засмеялись, а Маша сказала:

— Спасибо тебе, Юрик!

Ну, и тогда все наперебой стали хвалить деда Макабку:

— Товарищ он?

— Товарищ!

— Рыбак?

— Рыбак!

— Доктор?

— Доктор!

— Путешественник?

— Путешественник!

— Кавалер?

— Кавалер!

Ну, так какой же он Макабка? Просто он хороший мальчик.

--">