Людмила Григорьевна Матвеева - Казаки-разбойники

трамвай. На подножках висят люди и держатся друг за дружку, держатся крепко, и от этого лица у них окаменелые. Хорошо бы ездить в школу на трамвае, как на работу. Динь-динь-динь — и пожалуйста, здрасте, вот и мы, без опозданий! Все пешком к школе подходят, а Люба спрыгивает с трамвая как ни в чём не бывало. Анька Панова сразу тогда от зависти сморщится: она-то пешком, а Люба на трамвае. Но это только мечта. Трамвай в школу не ходит, да и мама не разрешила бы ездить: все ходят и ты ходи. И Любка идёт не спеша, чтобы не пропустить ничего интересного. А интересного на улице полно.

Вот продуктовый магазин. Витрина замёрзла, но в магазине горит свет и через морозные ветки, затянувшие стекло, видно, как стоят за прилавками продавцы, а в стеклянной будке сидит на высоком стуле костлявая кассирша. Старуха в чёрной плюшевой шубе покупает колбасу. Взяла маленький свёрток, повертела в руках, для чего-то понюхала и только после этого опустила в чёрную сумку, похожую на клеёнчатую наволочку. И пошла по длинному магазину не спеша. Видно, шуба у старухи тяжёлая.

«В школу-то опоздаю», — с тревогой думает Любка, но от магазина отойти не может: стоит и смотрит на низенькую продавщицу в синем берете. Продавщице скучно. Она глядит на окно, и Любке видно, что глаза у продавщицы светло-голубые, и что сейчас они ничего не видят, и нет и них ни смеха, ни печали, ни злости — ничего.

Мама часто посылает Любу в магазин за маслом или за колбасой. А в булочную не посылает: булочная на другой стороне улицы, мама не велит ходить через трамвайную линию.

— Будешь в третьем классе, тогда можно, — говорит мама, — а в девять лет бегают через дорогу только уличные дети.

С мамой нельзя спорить, она всегда всё знает и умеет по глазам узнавать, если врёшь. Вот и сегодня мама спросила:

— Уши вымыла?

— Вымыла, — быстро ответила Люба и поскорее села за стол, сделала озабоченное лицо, чтобы мама вспомнила, что надо спешить в школу.

— Иди и вымой, — сказала мама. — С мылом. Как не стыдно врать!

Любка пошла и вымыла. С мылом.

Любка поёжилась, вспоминая, как холодно и неприятно мыть уши водой из-под крана. И тут же вспомнила, как, провожая её, мама сказала:

— Иди скорее, смотри не опоздай, опять замечание получишь.

Люба отрывается от витрины и быстро идёт вперёд. Почему-то всегда надо делать не то, что хочется. Она бы с удовольствием сейчас вошла в магазин, а надо идти мимо.

Люба любит ходить в магазин. Она любит подходить к кассе, платить деньги и как только получает чек, начинает чувствовать себя уверенно: у неё в руке серенький чек, как у всех, значит, она такой же покупатель. Люба приподнимается на цыпочки, протягивает чек толстой продавщице и, стараясь не стесняться, говорит раздельно:

— Двести граммов любительской, пожалуйста.

Продавщица не глядит на Любку, берёт длинный нож и режет влажными ломтиками розовую колбасу. Кружочки ложатся ровно, один до половины прикрывает другой.

— Смотри, чтобы тебя не обвесили, — предупреждала мама.

Люба старается не смотреть на весы, хотя посмотреть хочется: весы новые, раньше были с гирями, а теперь со стрелкой под стеклом. Но Люба не смотрит, как качается стрелка, не хочет, чтобы продавщица подумала, что Люба её подозревает.

Мама говорит:

— На каждом покупателе граммов пять она не довесит, а в день это сколько? Ну-ка посчитай.

Люба не хочет считать, она и так знает, что много. Но ведь не обязательно продавщице обманывать и её, Любу.

Других, может, и да, а её, может, и нет. Продавщица же видит, какая хорошая девочка пришла. И вежливая, не позабыла сказать «пожалуйста». И бант от шапки аккуратно торчит у щеки. Зачем такую девочку обвешивать? У продавщицы же и так этой колбасы сколько хочешь. Наверное, дома все подоконники завалены прохладными сочными довесками. Ей, может быть, даже надоела эта колбаса.

Хотя нет, колбаса надоесть не может.

Люба идёт, стараясь не заглядываться ни на что. У трамвайной остановки жёлтым светом светятся часы. Они высоко на столбе, три больших круглых циферблата смотрят в разные стороны. «Половина девятого, — думает Люба, — а звонок без пятнадцати девять. Надо спешить». Она перебирается на тротуар и некоторое время идёт быстро-быстро, прямо смотрит перед собой. Так должны ходить ученицы, которые никогда не опаздывают в школу. Брови у неё сдвинуты, спину она держит прямо.

Но у парикмахерской Люба остановилась, она не могла не постоять и не --">