Сергей Николаевич Голубов - Дядя Ипат и Чайка

офицером и на самом деле был им.

VIII

Французская кавалерия шла малой рысью прямо к Присменице. Коростоев видел, как высоко вскидывались в передних шеренгах стройные, тонкие ноги вороных коней, как сверкали длинные палаши и огромные ботфорты усатых всадников. Все ближе и ближе горели под солнцем латы и каски с конскими хвостами.

Но у Коростоева не было больше зарядов. Канонир оглянулся. Со стороны Присменицы тоже двигалось что-то громадное, катилось тяжелой, но быстрой лавиной, с такой неуемной силой топча землю, что она стонала.

«Родимые, родимые идут! — догадался Коростоев. — Только бы теперь до конца суметь!»

Он бросил банник, вынул саблю и стал около своего орудия.

IX

Командир французского кирасирского полка, здоровый, плотный мужчина, на лошади чудовищных размеров доскакал до самого усадебного дома в Присменице и был там изрублен русскими драгунами. Полк же его расстроился и повернул назад еще раньше. Гнедая туча русских драгун уже неслась на хвосте у латников. Грозный вихрь контратаки мчался через песчаные бугры, густо засыпанные снарядами, осколками, колесами от лафетов, сломанными гандшпугами, банниками, разбитыми картечными картузами. Много валялось здесь всякого добра… Только от канонира Коростоева, который сумел с такой славой умереть за родину, вовсе не осталось никакого следа. И отыскался его след не на месте Полоцкого боя, а в истории русской военной доблести, в наши дни.

--">