Анна Фурман - Тесси и садовый народец

прямо внутрь, да ещё украшали всё гирляндами из омелы и остролиста. А что до пакостей, так без них садовый народец и вовсе не представлял себе жизни. Каждый уважающий себя пискль должен был хоть раз пробраться в хозяйский дом и что-нибудь в нём подпортить. Таков был закон общины, такова была писклинная натура. А потому Бим, столь же тщательно, сколь организовал вторжение, взвесил все возможные варианты, начиная с того, где человека-девчонка сметает писклей на совок метлой и кончая тем, где всё-таки их поедает. Он вышел вперёд и, откашлявшись, сказал:

— Мы сведём тебя к королевне, и она исполнит любое твоё желание.

Тесси, недолго думая, кивнула и протянула Биму указательный палец. Она понятия не имела, как скрепляли сделки у писклей, но в мире людей обычно пожимали руки.

— Три шалости за одно желание, хозяйка, — на всякий случай уточнил Бим, всей пятернёй сжимая протянутый палец.

— Договорились! — ответила Тесси и расплылась в довольной, немного беззубой улыбке. Грядущее Рождество обещало быть лучше прошедшего.

***

Шалить, как и положено, условились в Сочельник. И здесь я сразу хочу посвятить тебя, мой читатель, в некоторые тонкости устройства великолепного дома семейства Мимси. Дело в том, что в дальнем крыле первого этажа, прямиком под хозяйскими спальнями, была небольшая комнатка, которую Тесси называла не иначе, как чулан. Конечно же, то был не чулан в традиционном смысле слова, и никаких мётел, лопат и крысиной отравы в нём не держали. Посреди небольшой комнатушки возвышалась лишь ржавая печь. Она отдавала тепло трубам, а те, в свою очередь, разносили его повсюду.

Это была по-настоящему большая и старая печь. А потому следить за нею, как и начинять углём, полагалось Альфреду. Дворецкий почитал эту свою обязанность пуще остальных и никого не подпускал к печи, которую считал ни чем иным, как сердцем дома. Он хранил ключи от «чулана» в своём столе и потому украсть их было крайне сложной задачей. Можно даже сказать, невыполнимой. Если бы только ею не занялись маленькие проворные пискли. И хотя с ключами они провернули всё самым наиловчейшим образом, то справиться с самой печью оказалось куда труднее.

Тесси не любила чулан. Старая печь, по её мнению, вовсе не походила на сердце дома. Скорее, на противного монстра. Одного из тех, что обычно живут в подвалах или шкафах, спят днём, а по ночам выползают, лязгая железными зубами, чтобы найти непослушных детей и отправить в своё безразмерное брюхо. Но и упускать возможность набедокурить вместе с озорными писклями Тесси совсем не хотелось, а потому она твёрдо решила храбриться. Всем своим видом показывать, что ей, Тесси Мимси, вовсе нет дела до какой-то там древней печки. К тому же, всем известно, если достаточно сильно храбриться, можно взаправду стать храбрецом.

Тесси легко ускользнула от Лиззи (той предстояла битва с собственным страхом — горничной поручили наряжать ель) и прокралась в чулан, точно легчайшая тень солнечным днём. Компания из трёх писклей уже поджидала Тесси. При ярком свете, льющемся из маленького окошка под самым потолком, печь не казалась ей такой уж страшной. А презабавнейшие попытки писклей открыть ржавую дверцу и вовсе развеяли мрачную атмосферу чулана, как озорной летний ветер развевает волосы.

— Поднажми, Облом, чего не жмёшь! — кряхтел Толстослон. Короткими ножками он изо всех сил упирался в стенку печи, а ручками в заслонку, но та никак не желала поддаваться.

— Да как же! Чего же! — возражал Облом, дёргая заслонку на себя с другой стороны.

Тесси невольно хихикнула. Ей подумалось о том, как созвучны «слон» и «заслонка». А теперь она воочию увидела, что общего у этих слов.

— Подмогни, хозяйка! — взмолился третий. Кажется, его звали Дуболом.

— Эх вы! Хулиганы, проказники! — рассмеялась Тесси. Похоже, заслонка совсем заржавела. Не удивительно, что управиться с ней мог только большой и сильный Альфред.

— Раз! Два! Взяли! — скомандовал Толстослон. Четыре пары рук — три маленьких и одна большая — дружно взялись за печную дверцу. Да только взялись столь рьяно, что дверца, никак не ожидавшая такого напора, скрипнула ржавыми петлями, крякнула, брякнула и вовсе отвалилась, оставшись в руках Тесси.

— Ой-ой! — испугалась она.

Несчастный Толстослон, толкавший заслонку с другой стороны, отскочил и кубарем скатился в печь, прямиком на остывшие угли. Дуболом и Облом звонко расхохотались. Толстослон, --">