Ирина Никулина Имаджика - Послание Эммы

свои книги…

Я прислушалась. Девчонки обсуждали последний роман Эммы «Светлый принц тьмы», который был продолжением нашумевшего и очень темного «Потустороннего». К нам подсела бабушка сзади. У нее в руках был «Светлый принц тьмы» в дорогом красном переплете. Я не присоединилась к дискуссии. Зачем? Они спешили, они глотали ее книги, не понимая и половины. За один день, за пол дня… Я даже не открывала книгу. Я растягивала предвкушение, я жила страстным, но тайным желанием приступить к чтению. Но! Чем голоднее ты будешь, тем вкуснее покажется блюдо. Да, я не спешила.

В 15.10 мы пересели на другой поезд, который ехал на восток. Оранжевый, как закатное солнце. Такой поезд был описан у Эммы в небольшой повести «О ком поют петухи». Ее можно было раздобыть только в электронном виде. Анет вообще не читала этой повести, потому что мы тогда были в ссоре и я не дала ей текст. Пусть сама добывает, компьютеры есть у всех. Это была моя маленькая месть Анет за то, что первый книжный клуб Эммы был создан тогда, когда я с переломом лежала в больнице. Они собрались без меня!

В этом поезде было душно и тесно, воняло картофельными пирожками, какие-то деревенские тетки громко хохотали, а лысый мужик курил вейп прямо в вагоне. В общем, мы сидели тихо. Уже хотелось есть и Антоний всем раздал бутерброды. Ну, хоть какая-то польза от него. Я устала и натерла ногу, потому что вместо кроссовок надела свои лакированные туфли. Теперь мизинец словно горел огнем, а в левой пятке что-то болело, возможно, растертый мозоль. Но это была полная ерунда, ведь мы ехали к Эмме, да еще и за великим Посланием. Это должно было все окупить.

От Эммы пришло еще одна смс-сообщение, но Эльза, уставшая и какая-то осунувшаяся, сказала, что «это личное» и мы разочаровано вздохнули. В 16.45 мы вышли на последней станции. Вокруг были огромные зеленые горы и дул холодный ветер. Мне показалось, что мы забрались на край света, магическую пустошь, которая была описана Эммой в романе «Все грехи мира». Тут как будто не было цивилизации, кроме пустого перрона вокзала. Мы вышли последними, с нами была только та старушка, у которой была красная с золотом книга Эммы. Она мило попрощалась и пошла в другую сторону. Мы остановились на пустом перроне, съежились от холодного вечера. Еще над горами ползли тяжелые свинцовые тучи, похожие на черный дирижабль великой Тьмы из рассказа «Плачущий серый». Эмма наверняка видела эти горы и описала их. Это было так круто, быть хоть немного причастным к ее великим творениям!

– Куда дальше? – Спросил Антоний у Эльзы. Он не подавал вида, но на самом деле ужасно устал и был голоден. Лицо добряка сползало, как восковая маска. – Где эта дача?

– Сейчас. – Улыбнулась Эльза и отошла от нашей компании.

Она набрала кого-то на телефоне. Мы замерли, вдруг вообразив, что она звонит самой Эмме. Напряглись, пытаясь сквозь шум холодного ветра услышать обрывки фраз. Но ничего не было слышно. Эльза вскоре вернулась к нам, накинула на плечи оранжевую куртку и быстро сказала, не обращаясь ни к кому: – Не отвечает… Ладно, девочки. Мы сами дойдем, здесь не далеко.

Шли молча, только Кэтрин вдруг стала громко кашлять. Я шла последней, проклятые туфли неимоверно жали, левый мизинец внутри онемел, а сколько еще идти, было не известно. И зачем я напялила эти лаковые туфельки? Все равно, все свои. Ну кроме Эльзы. Может быть, я надеялась, что каким-то чудесным образом мы встретим Эмму среди этих мрачных, но магических гор? На самом деле каждый из нашего маленького отряда на это надеялся. Вот так просто. Придем, а она там, качается на качелях из цветов и лиан, взмывая в самую ввысь. Или (это было бы настоящее чудо!) на старинной печатной машинке печатает очередной шедевр. А мы только подсмотрим совсем чуть-чуть. Одним глазком. Я бы запомнила это навсегда. Это был бы знак, что я особенная.

Дорога перешла в узкую тропинку, а по бокам был угрюмый высокий лес. Сосны склонялись к нам, словно любопытно рассматривая, приземистые елки махали лапами, приветствуя редких гостей. Кое-где трава покрылась изморозью. Я подумала, что если бы не усталость и не стертый в кровь мизинчик на ноге, я бы наслаждалась видами и лесом. Тем более что когда-то взгляд Эммы скользил по этим самым синим соснам, подключаясь к энергии иных пространств, спрятанных в глубине темно-зеленого леса.

Другие девчонки еле плелись. Кэтрин устала, она всегда была такой, дохлой, как вареная курица. Анет еще держалась, но ноги у нее тоже --">