Виталий Титович Коржиков - Буран

горы рык.

Но собаки ощерились и бросились вперед так, что зверь, рыкнув потише, хлестнул себя хвостом по бокам — и ушел.

И маленький Буран почувствовал себя крепко и гордо, потому что он тоже, не испугавшись, лаял изо всех сил и готов был броситься в драку. Он был с теми, кто выступил против врага!

Пират, как ему показалось, сразу поджал бы хвост.

Не понравилась Бурану его морда и то хвастливое выражение, с которым он смотрел вокруг. «Подумаешь, работяга! Сейчас я этого Сардара подразню, я его облапошу».

Он даже поглядывал на Бурана с приглашением: может быть, подразним вместе?

Но Бурану такие выходки были не по нраву. Правда, Сардар тоже не совсем пришелся ему по нутру. Иногда Бурану казалось, что старый пес зря скандалит и бросается на сетку нахального Пирата, потому что тому постелили больше сена, или рычит, оттого что клетку у Пирата вычистили раньше и лучше, чем у него.

И только потом он понял, что старый Сардар не брюзжит, не скулит, а требует справедливости. Нельзя делать хорошее тому, кто нечестно живет, плохо работает и готов утащить чужой кусок!

А сам Сардар работал очень хорошо. Даже когда лежал у себя в клетке, он работал.

Положив голову на лапы, он все равно работал. Носом и умными глазами он прорабатывал свою тысячу раз исхоженную территорию. Сардар всегда держал ее всю в уме и даже на расстоянии видел и чувствовал все, что там происходит: и где идет осторожный олень, и где роет корешки кабан, и где потопал за виноградом медведь…

И если что-то было не так, он приподнимал голову и ворчал: почему его не зовут по тревоге? Пора наводить порядок!

Он так четко все представлял, что лежавший за перегородкой Буран тоже начинал видеть ту территорию. Он улавливал в это время все, будто у него были глаза Сардара.

А вот когда он улавливал чувства Пирата и начинал смотреть на все его глазами, у Бурана словно бы под боком появлялась куча свежего сена и начинала дымиться вкусная миска с похлебкой. Иногда это была почему-то миска Сардара.

А почему — Буран увидел позднее.

Однажды собакам принесли миски теплой похлебки. Сардар, понюхав, отошел в угол, чтобы запахи не дразнили, пока похлебка не остынет, и стал вглядываться в свою территорию, работать.

И тут, приподняв край железной сетки, Пират втащил зубами миску Сардара к себе и стал, жадно хапая, хлебать его еду, ехидно глядя, как будет вести себя Сардар. Возмущенный Сардар взвыл от негодования. Он бросался на сетку так, что прибежали и вожатый и повар.

Но за это время хитрый Пират успел мордой протолкнуть пустую миску на место, и повар, показав на нее вожатому, сказал:

— Старый стал твой Сардар. Лопать горазд, а бегать — дудки!

И это было несправедливо, потому что все было как раз наоборот.

Когда Буран встречал плутоватый взгляд Пирата, в голове его тоже начинали твориться непонятные вещи. Он вдруг заранее хитрил, не хотел идти по тропе, его подмывало вытянуться и раскинуть жалобно лапы. Буран начинал на себя ворчать и огрызаться. Это были не его привычки! Но он уже знал — теперь точно знал, что сейчас Пират будет притворяться.

Он и в самом деле однажды видел, как веселившийся недавно Пират вышел на тропу, понюхал, понюхал, потом заметался, взвизгнул и отчаянно стал смотреть по сторонам, не понимая, куда это делся след.

Вожатый потянул его дальше, но через каких-нибудь сто метров повторилось то же самое. Вожатый пнул Пирата, и Буран обрадовался, потому что это было справедливо! Можно было валять дурака на учебном занятии, когда от следа пахло ленью, потому что какому-нибудь человеку тоже было лень прокладывать этот след. Но хитрить, прикидываться на службе было подло. И вожатый так и сказал: «Ну и подловатый пес!»

Старый Сардар такого себе никогда бы не позволил! Он бежал лучше всех, в любую погоду, когда сытый Пират, прикинувшись захворавшим, валялся на мягком сене.

Как-то целую неделю шли на участке холодные дожди. И так же часто, как шли дожди, приходилось псам бегать в наряд. Но теперь не трем псам, а двум. Потому что как только пограничники подходили к Пирату, который совсем недавно хитро и нагло смотрел на соседей, он тут же ложился, клал на вытянутые лапы морду и начинал кряхтеть, скулить, ему щупали нос, уши, и вожатый разводил руками: