Виктор Юзефович Драгунский , Вениамин Николаевич Лосин (иллюстратор) - Двадцать лет под кроватью. Денискины рассказы

песни и танцевали под гармонь. Один солдат спал на
8

солнышке, и недалеко от него паслись красивые кони, они щи­
пали своими мягкими губами траву, ромашки и колокольчики.
И веял легкий ветерок, и бежала чистая речка, а бородатый со­
лдат у маленького костерка рассказывал сказку про Жар-птицу.
И в это время, откуда ни возьмись, появились белые офице­
ры, их было очень много, и они начали стрелять, и красные ста­
ли падать, и защищаться, но тех было гораздо больше...
И красный пулеметчик стал отстреливаться, но он увидел,
что у него очень мало патронов, и заскрипел зубами, и заплакал.
Тут все наши ребята страшно зашумели, затопали и засвис­
тели, кто в два пальца, а кто просто так. А у меня прямо защеми­
ло сердце, и я не выдержал, выхватил свой пистолет и закричал
что было сил:
— Первый класс «В»! Огонь!!!
И мы стали палить изо всех пистолетов сразу. Мы хотели во
что бы то ни стало помочь красным. Я все время палил в одного
толстого фашиста, он все бежал впереди весь в черных крестах и
разных эполетах, я истратил на него, наверно, сто пистонов, но
он даже не посмотрел в мою сторону.
Пальба кругом стояла невыносимая. Валька бил с локтя, Ан­
дрюшка короткими очередями, а Мишка, наверно, был снайпе­
ром, потому что после каждого выстрела он кричал:
— Готов!
Но белые все-таки не обращали на нас внимания, а все лез­
ли вперед. Тогда я оглянулся и крикнул:
— На помощь! Выручай своих!
И все ребята из «А» и «Б» достали пугачи с пробками и давай
бахать так, что потолки затряслись и запахло дымом, порохом и
серой.
А в зале творилась страшная суета. Раиса Ивановна и Елена
Степановна бегали по рядам, кричали:
— Перестаньте безобразничать! Прекратите!
А за ними бежали седенькие контролерши и все время спо­
тыкались... И тут Елена Степановна случайно взмахнула рукой и
задела за локоть гражданку, которая сидела на приставном стуле.
А у гражданки в руке было эскимо. Оно взлетело, как про­
пеллер, и шлепнулось на лысину одного дяденьки. Тот вскочил и
закричал тонким голосом:
— Успокойте ваш сумасшедший дом!!!
Но мы продолжали палить вовсю, потому что красный пуле­
метчик уже почти замолчал, он был ранен, и красная кровь текла
по его бледному лицу... И у нас тоже почти кончились пистоны,
и неизвестно, что было бы дальше, но в это время из-за леса
9

выскочили красные кавалеристы, у них в руках сверкали шашки,
и они врезались в самую гущу врагов!
И те побежали куда глаза глядят, за тридевять земель, а крас­
ные кричали «Ура!».
И мы тоже, все, как один, кричали «Ура!».
И когда белых не стало видно, я крикнул:
— Прекратить огонь!
И все перестали стрелять, и на экране заиграла музыка, и
один парень уселся за стол и стал есть гречневую кашу.
И тут я понял, что очень устал и тоже хочу есть.
Потом картина кончилась очень хорошо, и мы разошлись по
домам
А в понедельник, когда мы пришли в школу, нас, всех маль­
чишек, кто был в кино, собрали в большом зале.
Там стоял стол. За столом сидел Федор Николаевич, наш
директор. Он встал и сказал:
— Сдавай оружие!
И мы все, по очереди, подходили к столу и сдавали оружие.
На столе, кроме пистолетов, оказались две рогатки и трубка для
стрельбы горохом. Федор Николаевич сказал:
— Мы сегодня утром советовались, что с вами делать. Были
разные предложения... Но я объявляю вам всем устный выговор
за нарушение правил поведения в закрытых помещениях зре­
лищных предприятий! Кроме того, у вас, вероятно, будут сниже­
ны отметки за поведение. А теперь идите и учитесь хорошо!
И мы пошли учиться. Но я сидел и плохо учился. Я все
думал, что выговор — это очень скверно и что мама, наверно,
будет сердиться...
Но на переменке Мишка Слонов сказал:
— А. все-таки хорошо, что мы помогли красным продержать­
ся до прихода своих!
И я сказал:
— Конечно!!! Хоть это и кино, а может быть, без нас они и
не продержались бы!
Кто знает...

РОВНО 25 КИЛО
Ура! Н а м с М и ш к о й дали пригласительный билет в клуб
«Металлист» на детский праздник. Это тетя Дуся постаралась,
она в этом клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один,
а написано на нем: «На два лица». На мое, значит, лицо и на
11

Мишкино. Мы с ним очень обрадовались, тем более это недале­
ко от нас, за углом. Мама сказала:
— Вы только там не балуйтесь.
И дала нам денег, каждому по пятнадцать копеек.
И мы пошли с Мишкой.
Там в раздевалке была --">