Павел Корчагов - Поплавок

крышей. Это было чудо, что ни одна искра еще не попала на сено внутри. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я яростными прыжками продолжал взбираться вверх.

— Дядя Миша тут огонь…. — было проговорил Юра как я схватил его в охапку и начал быстро съезжать по снопам вниз.

Внизу уже суетились люди. Пока одни вытаскивали ближайшие снопы на улицу через приоткрытые ворота, другие бегали с ведрами.

— Мужики, я сейчас отведу Поплавка подальше и прибегу. Он, похоже, наглотался дыма.

— Тут всё, хана. Можешь не торопиться…. — Угрюмо послышалось в ответ.

Сеновал сгорел дотла. Каким-то чудом никто не пострадал, а приехавшим пожарным оставалось лишь следить за тем, чтобы разлетающийся во все стороны тлеющий шифер не устроил новых пожаров.

Часть 3.

В школьном классе собрали ребят, которые играли рядом с сеновалом, и их родителей. От школы, присутствовала директор, она же классный руководитель, Маня и я. Директор школы начала свою полную драматизма речь с того, что нет на селе более важного и общественно значимого места, чем сеновал. Ведь это общее имущество, это запас корма и пропитание домашних животных зимой, что поджег сеновала — это вопиющее, безответственное, кошмарное деяние, которому не может быть найдено никаких оправданий. На детей речь производила сильное впечатление. Они были испуганы и сидели молча полупив взгляд. Директор говорила долго, страстно, нравоучительно. Наконец она обратилась к детям:

— Ребята, мы уже говорили с некоторыми из вас по отдельности. Пришло время обсудить произошедшее всем вместе. Кто-нибудь, расскажите, как все произошло?

Дети молчали, никто не решался взять слово.

— Витя, ты, как старший в классе, как уже взрослый человек, как мужчина, расскажи, что случилось.

Витя, крупный розовощекий мальчик, лет восьми, уже мужчина, как выразилась директор, робко встал со стула и дрожащими от волнения голосом произнес:

—

— Мы просто играли…и…это….

—

— Витя, говори начистоту.

—

— Мы хотели лишь попробовать, как горит бумага… Витя опять замолчал.

—

В классе слышалось шарканье обуви по бревенчатому полу: кто-то из родителей не мог сдержать волнения.

—

Так. И кто поджег бумагу?

Витя замялся. Все ребята и родители смотрели на него, не отводя глаз.

Я знал, что скажет Витя. Знала это и директор школы, и некоторые из родителей. Совет школы сошелся на мысли, что важно собрать всех и проговорить все очно, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, никаких недомолвок и обид. Чтобы дети и взрослые услышали и обсудили это все вместе.

— Поплавок поджег бумагу. — Быстро проговорил Витя, затем быстро сел и отвернулся в сторону.

— Не мог Поплавок это сделать! — вскочила со своего места Маня, — я знаю его с пеленок как большинство из вас, и я вам скажу, что такого человека как Юра еще поискать нужно! Пусть он маленький, вы не смотрите на это! Это большой души человек, это умный человек! Не мог он! Витя, скажи правду, кто поджёг, кто-то из старших? Кто вам спички дал?

— Мария Осиповна, присядьте. Не волнуйтесь так, — спокойным тоном сказала директор.

— Юра, — обратилась директор к Поплавку, правду говорит Витя? Ты поджег сеновал?

— Юра, как и остальные ребята, сидел уставившись в пол.

— Юрочка, если не виноват так и скажи! Не нужно брать на себя то, в чем не виноват, я знаю, ты можешь так сделать, я знаю твое сердце! Ты так не раз уже делал! Сейчас не нужно так делать! Нужно не благородство, нужна правда! — не унималась Маня.

Среди родителей поднялся шум. Некоторые начали выражать недовольство и раздражённо шикать на Маню, чтобы она успокоилась и дала ответить Юре.

Юра молчал. Он хмуро смотрел себе под ноги, взгляд его время от времени перемещался по полу, и, казалось, он над чем-то усиленно думал. Что в этот момент происходило душе шестилетнего мальчика, было сложно представить. Но вот губы его задрожали:

— Да, я поджег бумажку! Но сеновал загорелся случайно, я не хотел его поджигать! — прокричал Юра.

Сразу после этого он закрыл лицо руками. Нервы мальчугана больше не могли выносить напряжения, и он расплакался навзрыд.

В классе снова поднялся шум, послышалась мужская брань. Ольга Петровна вскочила с места и рванулась к Юре. Она, села рядом, крепко прижала его к себе, уткнув его лицо себе в грудь, и повернулась спиной к собравшимся, заслоняя его от осуждающих взглядов.

— Значит, все играли и --">