Сергей Григорьевич Розанов - Приключения Травки

потерялся.
Начальник станции открыл глаза, поднял кверху брови
и наклонился к мальчику. Издали его можно было принять за вопросительный знак.
— Кто потерялся?
— Мой папа.

Начальник станции почему-то улыбнулся, но не обидно,
а добро.
— Ну, мы сейчас его разыщем, — сказал он, взял
Травку за руку и повел через калитку, на которой
было написано:
СЛУЖЕБНЫЙ

ТРАВКА Р Е Ш И Л Б Ы Т Ь

ПРОХОД

САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ

Травке было очень приятно, что такой важный человек ведет его через служебный проход и называет на
„вы", как большого. Он решил быть совсем самостоятельным. Ему хотелось даже, чтобы папа подольше не
находился.
Они пришли на вокзал. Травка без труда узнал место
против часов, где он стоял с лыжами и дожидался папу»
Он даже остановил начальника и попросил его минуточку
подождать, чтобы посмотреть на часы.
Большая стрелка прыгала попрежнему. Она подходила
к цифре 6. Маленькая стрелка застряла где-то между
цифрами 12 и 1.
Около лавки не было ни папы, ни лыж.
НАПАЛИ НА СЛЕД

Начальника станции все знали и здоровались с ним.
Он спросил швейцара с золотым воротником про Травкиного папу.
— Да, да. Бегал гражданин, искал мальчика. А вот
куда он делся, право, не знаю. Что же вы, товарищ
12

начальник, мне раньше-то не сказали? Я бы спросил,
куда он пойдет.
Другой служащий, сторож, долго прислушивался, как
Травка рассказывал про папу и про лыжи, и наконец
вмешался в разговор.
— Видел я твоего папу. Лыжи он взял в охапку и бегом
на поезд. Я уж подумал, не жулик ли. Он все по сторонам смотрел. Видно, искал тебя.
НУЖНО БЫЛО ДЕЙСТВОВАТЬ РЕШИТЕЛЬНО И БЫСТРО

Нужно было действовать решительно и быстро. Вот
поэтому-то Травка очень решительно обратился к своему
другу — начальнику:
— Товарищ начальник, дайте мне, пожалуйста, бесплатный билет до станции „Пролетарская". Оттуда я дорогу знаю. По правой стороне, как пруд пройдешь, против колхозной палатки дача, № 16.
Начальник опять улыбнулся, кашлянул, помычал и наконец произнес:
— ' Бесплатных билетов я давать не могу. И поезд туда
идет только вечером.
— Как же нам быть-то? — спросил Травка, закинул
голову и посмотрел начальнику прямо в лицо.
Начальник почесал кончик носа, помычал и сказал:
— Ну, да ладно, скоро идет служебный паровоз. Посажу тебя, засветло успеешь. Не боишься ехать на
паровозе?
— Я даже на автомобиле рядом с шофером не боюсь.
И потом я недавно держал сам вожжи. Мне извозчик
давал.

ПАРОВОЗ

И вот начальник станции повел Травку через рельсы куда-то в сторону от перрона. Итти было трудно.
Один раз Травка больно ударился ногой о рельсы.
Хотелось заплакать, но Травка не заплакал, а только
потер ногу.
— Почему так много рельсов?—спросил он.
— А это потому, что тут много поездов собирается.
Для наждого поезда свой путь. Видишь, сколько паровозов стоит?
— Вижу! А скоро наш паровоз?
— Да вот он.
Они подошли к громадному черному паровозу. В паровозе что-то громко шипело. Пахло раскаленным примусом. Травке сделалось немножко страшно. Он крепко
схватил начальникову руку.
~~ Чу, ну, не бойся, малыш,—ласково сказал начальник, совсем как папа, и громко закричал:
— Эй, Беляков!
I
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Травка только хотел сказать, что он ничуть и не
боится, как в паровозном окошке показался человек,
с виду совсем не похожий на Белякова. На нем была
черная куртка, черная замасленная фуражка, в руках он
держал грязную тряпку, и даже лицо у него было блестящее и черное, как у трубочиста.
— Что скажете, товарищ начальник?—закричал черный Беляков, стараясь перекричать свою машину.
— Вот пассажира тебе привел. Возьми его с собой.

На Пролетарской ссадишь. Только смотри, не потеряй,
как родной папаша потерял. Скоро отправляетесь-то?
— Семафора ждем, товарищ начальник!
— Ага... мм-мм...—помычал вместо ответа начальник и
протянул Травке руку.
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ

— Ну, прощай, брат,—-сказал начальник станции.—Да
как тебя звать-то?
— Травка.
— Травка? Чудно что-то. Тебя что же октябрили?
— Не знаю... Нет... просто так. А тебя как зовут?
— Меня Николай Иванычем зовут,—ответил начальник станции.
Он взял Травку, высоко поднял на руках и посадил
на паровоз.
— Ну, прощай, брат Травка, не забывай. Кланяйся
своему папаше.
Травка решил никогда не забывать Николая Ивановича
и даже подумал:
„Как жаль, что человеку нельзя --">