Борис Васильевич Изюмский - В поисках доли

...Колаш с Ивашкой, Глебом, Анной и Костькой подплыли к острову. «Вот здесь хижка наша была... А здесь мы с бату-сем...»

Колаш, отправив долбленку за остальными, сказал:

— Айда за мной...

Повел их в чащобу. Сушились сети, стояли бортни. На делянке, меж деревьев, обнаженный до пояса человек с сильными руками и волосатой грудью вырубал крапиву-жигалку, раскидистые кусты белоголового катрана. Еще два человека самодельными мотыгами рыхлили землю. Колаш остановился возле полуобнаженного человека.

— Примай, Третьяк, пополнение...— сказал он весело.

— То добре,—разогнулся Третьяк, отирая ладонью пот со лба.

Увидев у Ивашки и Глеба луки, одобрил:

— Нам такие надобны...

Костька с ходу предложил:

— А давай и я подмогну.

Глеб тоже начал снимать рубашку.

— Привыкайте,— сказал Колаш,— а мы пока полдник вам сготовим. Айда за мной, бовкунята.

Они подошли к землянке с камышовой крышей. В темном проеме показалась девушка.

Ивашка не сразу узнал Сбыславу. От прежней девчонки остались разве только быстрые глаза, но уже смиренные горделивостью. Волосы ее потемнели, тугой косой спадали до тонкого стана. На матовой щеке вспыхнул серпик да так и остался, забыв погаснуть.

Колаш добро посмотрел на дочку.

— Аль не узнаешь старого знакомого?

Нет, она его узнала мгновенно, потому что все эти годы вспоминала неулыбчивого отрока, которому озорно подмигивала, рассказывая его сестре о травах.

Но сейчас это был какой-то совсем другой человек: статный, с ржаными усами на загорелом лице, с глазами темными, как Ирпеньское озеро. Кто же это ему, бедненькому, ухо повредил? Надо будет траву положить, что рубец снимает.

— Узнала! — певучим, новым для Ивашки голосом, от которого замерло у него сердце и упало, произнесла девушка.

Ему бы броситься к ней, крикнуть: «Сколь ждал, а дождался!» — но он только улыбнулся сдержанно.

Из-за его спины выступила Анна.

— Сестрена! — вскрикнула Сбыслава и бросилась целовать Анну.

— Похлебка-то у тебя готова, хозяйка? — спросил Колаш дочь, когда она с трудом оторвалась от Анны.

— Готова...

Девушка взяла за руку Анну, и они исчезли в землянке. Где-то рядом тихий женский голос запел:

То не зверя два собиралися,

Не два лютые собиралися,

Это кривда с правдой сходилися,

Промеж себя они билися...

— Жёнка Третьяка, Улька, поет. У нас здесь три семьи, — сказал Колаш.— Ну, Ивашка, сын Евсея, ходи ко мне в избу...