Евгений Серафимович Велтистов , Марта Петровна Баранова - Тяпа, Борька и ракета

беседы.

— Тяпа! Тяпа! — кричал на бегу беловолосый мальчишка.

А навстречу ему неслась огромными прыжками Отважная, волоча по траве длинный ремешок. Она прыгнула мальчишке на грудь и облизала ему лицо.

Борька опустился на корточки, положил себе на колени голову Тяпы и, гладя ее мягкую шерсть, заглядывая в родные ласковые глаза, стал говорить каким-то странным, прерывающимся голосом, в котором одновременно звучали и горечь, и пережитое отчаяние, и радость.

— Тяпа, Тяпа, — говорил Борька, видя только ее. — Это я, ты меня помнишь? Ты меня узнала? Вышло так глупо. И я уже думал, что никогда, никогда не увижусь с тобой… Какая ты стала большая, сильная. Тебе хорошо, Тяпа? Ты не скучала?

Тяпа смотрела прямо в лицо своему прежнему хозяину, и хвост ее говорил, что она давно забыла обиду, что скучала и рада. Не просто рада, а счастлива!

Собака обернулась, взглянула на подошедшего Василия Васильевича, щурившего за очками глаза, и хвост ее завилял еще быстрее. Да, она счастлива видеть и слышать Борьку. И, кроме того, ей хорошо и с этим добрым человеком, и потому она счастлива вдвойне.

— Это твоя собака? — спросил удивленный Елкин. — Давай знакомиться!

Борька вскочил, просиял:

— Да, это моя Тяпа! Я ее очень искал. И вот… — Он не договорил, увидев множество любопытных лиц.

— Вот это встреча! — весело сказал кто-то из журналистов. — Так ты говоришь, мальчик, что Отважную звали Тяпой? Любопытно.

И на Борьку посыпались вопросы.

— Как ты ее потерял?

— Какие у нее были привычки?

— Скажи, а бифштексы она очень любила?

— Долго ты искал ее?..

И еще было столько спрошено, что пришлось Борьке рассказать о Тяпе все, что он знал.

О втором нарушителе все забыли. Только один журналист удостоил его своим вниманием:

— Я так и знал, что ты здесь!

— Папка! — обрадовался Гена. — Тяпа нашлась!

— Я все видел, — сказал Анатолий Евгеньевич.

А когда Борька кончил свой рассказ, самый опытный и уважаемый товарищами репортер Каратов подошел к нему:

— Я рад, Борис, за тебя. Я был очень огорчен, что тогда все так получилось.

— Конечно, — признался Борька, — мы были виноваты, я да Генка. Но, может быть… — тут его глаза стали хитрыми, — если бы Тяпа не пропала, она не стала бы Отважной? А теперь ее знает весь мир!

Борька помедлил, сам удивляясь своему открытию, и обратился к Василию Васильевичу:

— Вы разрешите, товарищ врач, иногда приходить сюда, навещать ее? Мы с Генкой не помешаем.

— Непременно, — разрешил Василий Васильевич, — непременно заходите.

— Борька, Борька! — толкал сзади приятеля Гена. — Как тебе хорошо! Тяпа у тебя нашлась, и она такой знаменитый космонавт.

Гена грустно посмотрел на отца: бывает же на свете такое неравномерное распределение счастья!

Но Борька не слышал: он прощался с Тяпой.

— Я приду, — сказал он ей на ухо. — Не скучай! Я приду!

Ключи от космоса

Прошло совсем немного времени, и взлетел над Землей второй космический корабль. В нем были пассажиры — Стрелка и Белка.

Ученые волновались: на телеэкранах — два неподвижных портрета. Живы ли космонавты?

Закружился корабль вокруг планеты, и портреты ожили — пассажиры зашевелились. Чуть вздернутая белая мордочка Стрелки кивнула: «Да, да, мы живы!» Кивнуло радостно ее темное ухо и темное пятно вокруг глаза. И Белка, пушистая светлая Белка, подняла со скрещенных лап голову: «Нет, мы не струсили! Не беспокойтесь».

Сначала они еле справлялись с непослушными, сильными лапами, сердились на их непонятное поведение и даже лаяли. Потом привыкли к необыкновенной легкости и, придя в хорошее настроение, потянулись к кормушке. Состоялся первый завтрак в космосе.

Кружился, кружился, кружился в космическом вальсе корабль. Двигались, двигались, двигались невесомые пассажиры. Смотрели, не отрываясь, живой репортаж ученые.

«Слушайте! --">