Малкольм Даффи - Мама. Папа. Я

Но мы все равно виделись. Когда у кого-то был день рождения или что еще, мы все собирались дома у маминой сестры. Тетя Тина совсем не такая, как мама. У нее машина, понтовый дом и голос выпендрежный. Тетя Тина живет далеко, на другом берегу реки Тайн, и дом у нее такой огромный, что без уборщицы не обойтись. У дяди Грега, наверное, самая крутая работа на свете. Ну или он какой-то преступник. У них двое детей, Табита и Маркус. Тоже выпендрежники те еще.

Есть еще родственники, с которыми мы редко видимся, например, мамины двоюродные, они живут в Манчестере, и ее брат, дядя Мартин. Он потерял работу и уехал с женой, тетей Шилой, в Дарлингтон. Детей у них нет. Может, поэтому они всегда так рады меня видеть. Люди, у которых нет собаки, тоже всегда радуются, когда видят пса.

Короче, наша с мамой жизнь была, конечно, не такой, как в кино показывают, но все равно прикольной. У меня были друзья. Футбол. Родственники. У меня была мама. Она любила меня. Я любил ее. Я был бы счастлив, если бы так продолжалось до бесконечности.

Но потом весь мир разом перевернулся вверх тормашками.

Три

Мама нашла его по интернету. Вот его не было, а вот он уже тут как тут. Тогда, в самом начале, я еще не хотел его убивать. Сначала все было хорошо. Он казался обычным чуваком, ничего особенного.

Он был крупный. Огромные руки, отвисший подбородок, живот, выпирающий из-под ремня, как одеяло, что свисает с края кровати. Акцент выдавал, что он не из наших мест, может быть, откуда-то с юга, типа Лондона. У него были темные кудрявые волосы, маленькие голубые глазки и большой рот под стать большому подбородку. А еще он все время улыбался. Помню с самой первой встречи эту его слащавую улыбку во все зубы, будто он без перерыва пилил селфи. Звали его Каллум Джеффрис.

Не знаю, что он делал в нашем городе. Я не спрашивал. Он говорил, что занимается компьютерами. Думаю, он был большой начальник. Очень быстро печатал, хоть пальцы у него и были жирные. Мама плохо разбирается в компьютерах. Я лучше, но Каллум явно меня в этом деле превзошел. Вроде так и должно быть. Это же его работа.

К нам он не переехал. В квартирке едва хватало места для нас с мамой. Так что сначала они все время куда-то ходили вдвоем: в паб, в кино, ездили к морю, куда-то там еще.

Мама прямо с ума по нему сходила. Они вечно держались за руки, наглаживали друг другу руки и ноги, пялились друг на друга, как будто обнаружили новое чудо света. Когда он был далеко, мама звонила ему и разговаривала своим телефонным голосом, как в рекламе, когда пытаются втюхать зрителям то, что им на самом деле вообще не нужно. А вечерами они лежали на нашем маленьком диване, запутавшись руками и ногами, как рестлеры, и их тела напоминали осьминогов или мотки веревки.

Я был счастлив, что мама счастлива.

Когда Каллум только появился в нашей жизни, он был дико дружелюбным. Гладил меня по голове, как маленького, и давал карманные деньги со словами: «Это тебе, Генерал». Мама вечно пыталась его остановить, но он все равно делал по-своему.

Они с мамой виделись всего несколько раз, когда он спросил, не хочу ли я покататься с ним на машине. У него был здоровенный «Рендж-Ровер».

– Ага, – сказал я.

Мы пересекли реку и поднялись к Валу Адриана. Каллум сказал, что всегда хотел проехаться по настоящей римской дороге. Римляне точно сделали бы на ней пару-тройку лежачих полицейских, если б знали, что он сюда наведается.

– Готовься ко взлету, Генерал.

Он втопил в пол педаль газа, и мы сорвались с места. Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро ездил. Римляне не заботились о таких скучных вещах, как круговая развязка или, там, повороты. Их дороги были тупо прямыми, как линии разметки на футбольном поле. Я тайком взглянул на спидометр. Сто семьдесят километров в час.

– Ю-ху-у! – прокричал он, когда мы обогнали ехавший по дороге минивэн, как будто тот был просто припаркован у обочины.

Каллума прям распирало от счастья.

Мы попали колесом в ямку, и, клянусь, мой желудок подскочил аж к мозгам. Это была самая безумная поездка на машине в моей жизни.

– Не страшно, Генерал?

– Не-а.

Да.

– Ждешь не дождешься, когда сам сможешь так гонять, да?

Да уж спокойно обойдусь.

Не понимаю, чего ему было так гнать. Он ведь даже никуда не спешил. Но несся тем не менее как ужаленный.