Эрин Хантер - Пророчество Синей Звезды. Книга 2. Выбор

порядке, — ответила сестра.

Синегривка закрыла глаза.

Когда она проснулась, в палатке было жарко. Яркое солнце Зеленых листьев пробивалось сквозь темную листву, согревая кошачьи подстилки.

Синегривка выползла наружу и с наслаждением вдохнула прохладный воздух. Высоко в небе сияло солнце, а на поляне не было никого, кроме Сорняка, копавшегося в куче добычи, и Алосветик, нетерпеливо бегавшей вокруг палатки оруженосцев.

В животе у Синегривки кололо и щипало, словно она наглоталась чертополоха, однако ее перестало мутить, и в голове заметно прояснилось.

Она посмотрела на детскую.

«Как-то там Пестролапая и котята?»

Словно в ответ на ее немой вопрос из палатки вышел Пышноус. Шерсть у него была всклокочена, глаза помутнели от усталости.

Синегривка бросилась к нему.

— Как они? — сипло выдавила она.

Пышноус удивленно посмотрел на нее.

— Ты здорова?

— Живот болит.

— У Нежнолапки и Розолапки та же беда, вздохнул ученик целителя и подошел к Алосветик. — Хочешь, чтобы я осмотрел их?

Алосветик смущенно потупила взгляд.

— Я знаю, как ты сейчас занят, но я очень волнуюсь. Нежнолапка даже встать не может.

Пышноус кивнул и скрылся в палатке оруженосцев.

— Как котята? — крикнула ему вслед Синегривка.

— Живы, — коротко ответил он. — Пока, по крайней мере.

Синегривка переглянулась с Алосветик.

— Кажется, он не слишком надеется на лучшее.

Алосветик не ответила, она встревожено провожала взглядом ученика целителя. Было заметно, что собственные дети ее сейчас тревожат гораздо больше.

— У меня точно так же болел живот, — попыталась успокоить ее Синегривка. — Но сейчас я чувствую себя лучше.

— Правда? — резко обернулась к ней Алосветик.

— Мы вчера вместе съели одну мышку, — пояснила Синегривка. — Наверное, она была больная.

Алосветик сокрушенно покачала головой.

— Розолапка очень мучается, а Нежнолапка… — она осеклась и замолчала.

— Она поправится, — заверила Синегривка.

— Ах, я уже не знаю, что и думать! Она еще никогда так не болела.

Зашуршали папоротники, и Пышноус выбрался из палатки.

— Никакие травы не помогут, пока не прекратится рвота. Нужно давать им как можно больше питья. Найди кусочек мха и вымочи его в самой свежей воде, которую только сможешь разыскать.

Алосветик кивнула и со всех лап бросилась к выходу из лагеря.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Пышноус у Синегривки.

— Слабость и живот болит, — пожала плечами та. — А так ничего.

— Сходи к Гусохвосту и попроси у него трав для желудка, — велел Пышноус, покосившись на папоротники. В глазах у него была тревога.

— Котятам уже дали имена? — спросила Синегривка, пытаясь отвлечь Пышноуса от невеселых мыслей.

— Да. Девочек назвали Ночка и Туманка, а мальчика — Когтишкой.

— Когтишкой? — удивилась Синегривка. — Какое грозное имя!

— Он самый слабенький, — рассеянно ответил Пышноус. — Наверное, Пестролапая очень хочет, чтобы он был настоящим воителем, ведь ему предстоит уже сейчас выиграть битву со смертью.

— С Пестролапой все будет в порядке? — спросила Синегривка.

— Она потеряла много крови, но следов заражения нет, — отозвался Пышноус. — Сейчас ей нужен только отдых, и она поправится, — добавил он.

— Ты хоть немного спал? — спросила Синегривка.

Пышноус выглядел совершенно измученным.

Он отрицательно помотал головой.

— Так отдохни! — посоветовала она. — В лагере все спокойно, Алосветик присмотрит за Нежнолапкой и Розолапкой.

— Наверное, так и сделаю, — кивнул Пышноус. — Сходи к Гусохвосту за травами, — напомнил он. — Тогда мне хотя бы за тебя не нужно будет беспокоиться.

Пошатываясь, он отошел в тенек под скалой и растянулся на песке.

Синегривка побрела в сторону зарослей папоротников. «Почему Гусохвост вообще перестал выполнять свои обязанности? Как могло случиться, что Грозовому племени достался самый ленивый и самый глупый целитель во всем лесу?»

Добравшись до конца туннеля, она остановилась. Поросшая травой полянка перед палаткой целителей была пуста.

— Гусохвост! — позвала Синегривка, подумав, что старик, как обычно, спит в своей пещере.

Два горящих глаза уставились на нее из трещины в скале. Синегривка насторожилась. Глаза горели таким диким огнем, что на миг ей показалось, будто в пещеру забралась лиса.

— Г-гусохвост! — срывающимся голосом --">