Юлия Александровна Лавряшина - Улитка в тарелке

оставалось плестись за ними, подтаскивая тяжелые ноги и задыхаясь от усталости.

— Когда я вырасту, — сердито говорила Мира в таких случаях, — буду бегать целыми днями.

Но сейчас она была не сердитой, а по-утреннему веселой, и глаза у нее были, как будто умытыми росой.

— Что у тебя? — зашептала она, сразу угадав секрет.

Оглянувшись, Эви шепнул в ответ:

— Улитка.

Мира тоже проверила, не стоит ли кто за спиной, и повторила уже погромче:

— Улитка?

— Домашняя, — со значением пояснил он.

И действительно, домашняя улитка — это же совсем не то, что лесная. Мира наклонилась совсем близко:

— А ты где ее спрятал?

— Под кроватью. Там темно, но ей это ничего! Она всегда под листочки забирается.

У Миры солнечно вспыхнули глаза, которые обещали стать карими, когда она вырастет.

— Покажешь?

— Пошли.

Эви горделиво зашагал впереди. Чаще ему приходилось идти за Мирой, потому что именно ей всегда удавалось отыскать что-нибудь необычное, и уж тогда она обязательно тащила его, чтобы показать. Желтые камешки, которыми были посыпаны все дорожки, издавали под ногами ликующее похрустывание, и Эви готов был растянуть это шествие на года. И вместе с тем, он торопился изо всех сил, ведь улитка могла уползти, и тогда Мира решила бы, что ему все почудилось. Или хуже того — что он обманул ее.

Когда Эви с трудом заполз под кровать, тарелка все еще была на месте. Он вытащил ее на свет, стараясь не тряхнуть, и пальцем разворошил влажные листья.

— Вот она…

— Малюсенькая! — восхитилась Мира.

Она уже стояла рядом с ним на коленях и носом едва не касалась торчавших во все стороны стебельков.

— Можешь потрогать, — великодушно разрешил Эви. — Только мизинцем, а то раздавишь еще!

— Я что — медведица? — обиделась она, но тут же разулыбалась: — Смотри, она рожки показала!

Наслаждаясь моментом, Эви отозвался:

— Я уже видел.

До сих пор ему не доводилось владеть хоть чем-нибудь, чего не было у других. Правда, только ему одному принадлежали те звуки, что издавали цветы, другие их почему-то не слышали. Эви пытался представить, каким воспринимают этот лес остальные, и ему казалось это страшноватым — молчаливое скопище деревьев. Но поговорить об этом с кем-нибудь, кроме Миры, он не мог. Только она верила ему на слово. И все же было приятно, что улитку она еще и увидела…

— Мы оставим ее здесь?

Мира спросила об этом, не сомневаясь, что сейчас они, как обычно, пойдут играть. Ведь все остальные, как обычно, сразу после завтрака отправились в высокую круглую башню, которая была центром Вселенной всю их жизнь. Она так и называлась — «Виртуальный мир». Другого ни для кого, кроме Миры и Эви, и не существовало.

Теперь до самого обеда никого из них оттуда не вытащишь, а после они снова скроются до ужина. Иногда Мире с трудом удавалось вспомнить имена некоторых девочек из других домиков — так редко они встречались и почти не разговаривали. Им было попросту нечего сказать Мире, ведь она понятия не имела, о чем вообще идет речь. Мира молчком стелила себе постель и, прислушиваясь, морщилась: «Вот скучища-то!»

Изнемогая от желания погладить твердую коричневую завитушку, Эви ворчливо заметил:

— Пускай тут сидит, целее будет!

Улитка все равно ничего не почувствовала бы, но это не имело значения. Зато он бы почувствовал… Но мальчик стеснялся повторить при Мире то, что уже проделал несколько раз, когда устилал тарелку листьями и травой.

Откуда-то в его памяти всплыло: «Листья травы», но Эви так и не вспомнил, с чем это связано. Кажется, Дрим говорил что-то такое… Или не Дрим. В последнее время Эви вообще стало казаться, что он забывает все случившееся с ним быстрее, чем это происходит. Он поделился этим с Мирой, и она неохотно призналась, что замечает то же самое. Ей это совсем не нравилось.

Можно было спросить у нее и об этих странных словах о листьях травы, вдруг ей все же запомнилось? Но Эви знал: с ней только заговори про Дрима, так и будет трещать о нем целый день! Тогда игра будет уже не игра. И Эви предпочел остаться в неведении… Тем более все могло вспомниться само собой, так тоже иногда случалось.

На пути к оврагу Мира оживленно сказала:

— Слушай, что мне сегодня приснилось… Такое странное!

— Что? Ну, что? Рассказывай! Что-то вкусное?

— Почему это — вкусное? Я же говорю — странное. И ничуточки не вкусное! Хотя я не знаю… Я же не --">