Генрих Саулович Альтов - Эффект Уорпа-Явича

Г. Альтов Некоторые сведения об эффекте Уорпа-Явича

1.

До четырнадцати лет Женька Явич дожил без особых происшествий. Первое происшествие началось в 18.35 шестого января, как раз в тот день, когда Женьке исполнилось четырнадцать лет.

Тут надо прямо сказать, что Женьку плохо воспитывали, в этом все дело. Собственно, его никак не воспитывали. Отец и мать у Женьки были геохимиками. Каждый год ранней весной они отправлялись в экспедицию и появлялись поздней осенью.

Считалось, что Женькой занимается баба Надя, Надежда Сергеевна, и она действительно старалась, чтобы все было в порядке, хотя из-за этого ей порой приходилось откладывать свою работу (она переводила с испанского).

Особых хлопот с Женькой не было. Баба Надя заметила, что он может часами рассматривать картинки в книгах, и широко пользовалась этим. Она переводила Николаса Фернандеса де Моратина, а Женька сидел на диване и внимательно разглядывал, как капитан Немо водружает флаг на Южном полюсе, как Лось и Гусев идут вдоль высохшего марсианского канала и как голова профессора Доуэля с негодованием смотрит на злодея Керна… Так уж получилось, что у Женьки оказалась только фантастика; во всем остальном — в геологии, математике, физике, истории испанской литературы и прочем — не было ни одной интересной картинки. Конечно, Женьке покупали детские книжки, там встречались неплохие рисунки. Но разве могли они сравниться с тем, что было в фантастике?! Только в фантастике на путешественников нападали птеродактили, только в фантастике из космических снарядов выползали пришельцы-спруты, только в фантастике отважные пилоты уводили свою ракету из-под носа полицейского крейсера…

В пять лет Женька научился читать и обнаружил, что в доме полным-полно фантастики. Баба Надя собирала фантастику еще в молодости, а Борис Сергеевич и Зоя Ивановна, отец и мать Женьки, увлекались фантастикой со студенческих времен (по семейным преданиям они познакомились в очереди, когда шла подписка на 25 томов «Библиотеки современной фантастики»). Два шкафа были битком набиты фантастикой, на шкафах лежали связки книг и старых журналов — «Всемирного следопыта», «Мира приключений», «Искателя». Баба Надя спокойно переводила Хосе Марчена Руиса и радовалась, что все так хорошо: Женечка-умница сделал уроки и теперь читает книжку…

Женька читал много, очень много, но внешне это никак не проявлялось: он любил бегать на коньках, ходил на плавание, прилично учился и охотно помогал бабе Наде по дому. Никто ничего не подозревал. А Женька жил в своем, фантастическом мире. Когда другие ребята смотрели на ночное небо, они видели звезды, Луну, кое-кто мог назвать созвездия. Женька смотрел на небо и видел: вот там и там были великие космические битвы (Фрэнсис Карсак «Пришельцы ниоткуда»), вот к той звезде летел Эрг Ноор на «Тантре» (Иван Ефремов «Туманность Андромеды»), а где-то там, близ Млечного Пути, прятался в черном космосе остров погибших космических кораблей (Рю Мицусе «Возвращение героев») и вот от той звезды шли едва уловимые сигналы (Валентина Журавлева «Звездная соната»)… Другие просто смотрели в окна, а Женька внимательно вглядывался в каждое стекло, потому что оно могло оказаться медленным стеклом (Боб Шоу «Свет былого»), через которое свет идет долгие годы и поэтому видно то, что было давным-давно. А когда в классе или во дворе вспыхивала ссора, Женька вспоминал законы роботехники (Айзек Азимов «Я, робот»), вполне применимые и к людским отношениям.

Конечно, ребята подметили некоторые странности в его поведении. Он, например, не спорил со вспыльчивой и шумной Лидией Ивановной, учительницей ботаники, хотя с ней не боялись спорить даже самые робкие. И если Лидия Ивановна ругала его, он молчал, припоминая обитателей других планет. В конце концов, Лидия Ивановна, даже рассерженная, выглядела очень неплохо по сравнению, скажем, с инопланетянином, описанным в повести Курта Воннегута: присоска, на присоске — стержень, на стержне — маленькая рука с зеленым глазом на ладони…

Не осталась незамеченной и другая странность: Женька никогда не срывал листьев с деревьев, никогда не ломал веток. Кое-кто подшучивал над этим, но Женька просто не мог поступать иначе, потому что помнил, как в рассказе Роальда Даля «Звуковая машина» удалось усилить звуки и как стало слышно, что деревья кричат от боли, когда у них ломают ветки.

Порой возникали небольшие --">