Ян Бжехва - Пан Клякса. Трилогия (ЛП)

португальского, четвертая за голландского.

Королевские суда плавали в четырех морях, а войско было таким огромным и могучим, что у нас совсем не было врагов, и все соседние короли искали с нами дружбы.

Я с малых лет пристрастился к охоте и верховой езде. В моей собственной конюшне насчитывалось сто двадцать лошадей арабской и английской породы, а также сорок восемь мустангов.

В моей оружейной были собраны охотничьи ружья, сделанные лучшими оружейниками по мерке, для меня.

Когда мне исполнилось семь лет, отец поручил мое воспитание двенадцати самым знаменитым ученым и велел им научить меня всему, что они сами знают и умеют.

Я учился хорошо, но страсть к верховой езде и охоте настолько увлекла меня, что ни о чем другом я не мог думать.

Вдруг отец запретил мне ездить верхом.

Я плакал горькими слезами, а четыре фрейлины старательно собирали мои слезы в хрустальный флакон. Когда флакон наполнился, в стране объявили всенародный траур, по нашему обычаю, на целых три дня. Весь двор оделся в черное. Приемы, балы и вечера были запрещены. Флаг на дворцовой площади был приспущен, и вся армия в знак скорби сняла шпоры.

Тоскуя по лошадям, я лишился аппетита, перестал учиться и целыми днями сидел неподвижно на маленьком троне, ни с кем не разговаривая.

Но отец не привык отменять свои решения.

Он сказал:

— Моя отцовская и королевская воля неколебима. Здоровье наследника престола для меня важнее, чем каприз моего сына. Сердце мое обливается кровью при виде его горя, но все будет так, как мне посоветовали придворные медики. Принц не сядет на коня, пока ему не исполнится четырнадцать лет.

Не понимаю, отчего придворные медики не хотели, чтобы я ездил верхом.

Всем было известно, что я лучший наездник в стране, и народ поговаривал, что я правлю конем не хуже, чем отец королевством.

Ночами мне снились мои татарские скакуны, мои любимые лошади. Иногда я звал какую-нибудь из них — я помнил их всех по именам.

Как-то раз я проснулся среди ночи от тихого ржания. Я вскочил с постели и выглянул в сад. Там на садовой дорожке стоял мой лучший конь Али-Баба, который, наверно, явился на мой зов. Он был оседлан. Увидев меня, он радостно заржал и подошел к самому окну. Я наскоро оделся впотьмах, схватил со стены ружье и бесшумно прыгнул прямо в седло. Конь рванулся с места, перемахнул через несколько заборов и поскакал куда глаза глядят. Мы мчались, и месяц освещал нам путь.

Убедившись, что за мною нет погони, я немного сдержал бег коня и направил его к видневшемуся невдалеке лесу.

Эта скачка привела меня в такой восторг, что я совершенно забыл о запрете отца и о том, что в лесу небезопасно.

В то время мне было восемь лет, но в храбрости я не уступал пяти королевским гренадерам, вместе взятым.

Как только я въехал в лес, мой конь стал проявлять непонятную тревогу: замедлил шаг и вдруг стал, как вкопанный, дрожа и фыркая.

Дорогу мне преградил огромный волк. Он зловеще скалился, и на морде его застыла пена.

Я натянул поводья и выхватил ружье. Волк, разинув пасть, медленно приближался ко мне.

Тогда я крикнул:

— Именем короля приказываю тебе, волк, уступить мне дорогу, а не то я тебя застрелю!

Волк захохотал человечьим голосом и стал подходить все ближе.

Я взвел курок, прицелился и влепил весь заряд прямо ему в пасть.

Выстрел был точен. Волк съежился, словно готовясь к прыжку, но тут же растянулся у ног Али-Бабы. Я соскочил с лошади и подошел к убитому зверю. Но, как только я остановился, разглядывая его большую красивую голову, волк, собрав последние силы, приподнялся и вонзил свой острый, как кинжал, клык мне в бедро. Дикая боль пронизала мое тело. Но челюсти волка тут же разжались, и голова его тяжело упала на землю.

Тотчас со всех сторон донесся угрожающий волчий вой.

Теряя сознание от страха и боли, я взобрался в седло и поскакал обратно во дворец. Когда я въезжал в сад, было еще совсем темно. Я пробрался через окно в комнату, отпустив коня восвояси. Моего отсутствия никто не заметил. Я быстро разделся, лег и тут же заснул как убитый. Проснувшись утром, я увидел шестерых медиков и двенадцать мудрецов. Стоя надо мной, они озабоченно покачивали головами. Из раненого бедра медленно

--">