Елена Арсеньевна Грушко (Елена Арсеньева) - Большая книга ужасов – 87

чердаке.

Он сбросил рюкзак, отер пот со лба, но ни окно, ни ставни, которые тоже открывались изнутри, трогать не стал: если соседи узнают о его приезде – суеты не оберешься! Ему всегда нравились приветливые, гостеприимные жители Френа, этой уютной бургундской деревушки, но сейчас появление кого-нибудь из них и расспросы о том, как окончил коллеж, в каком лицее^[4] будет теперь учиться, и тому подобные, были бы некстати. Адриану не терпелось приняться за дело: еле выдержал двухчасовую дорогу на поезде от Парижа до Тоннера, жалея, что на этом направлении нет экспрессов TGV^[5], а потом почти бежал двенадцать километров до Френа. Автобусы от города к деревням уже сто лет не ходят: зачем, если у всех машины?

Родители, конечно, нашли его записку и удивляются: с чего это сын вдруг сорвался один во Френ, куда раньше не больно-то любил ездить? Наверняка они ему названивали, но Адриан предусмотрительно выключил телефон, едва выйдя из дому. И даже в поезде его не включал. Думал о будущем…

О будущем, которое должно стать прекрасным!

От усталости и волнения пересохло в горле. Попив из бутылки, которую взял с собой, Адриан начал подниматься на чердак. Воды осталось мало, его мучила жажда, но возиться с электронасосом не хотелось. Чтобы включить насос, нужно пройти в погреб, но вход туда находится с торца дома: есть опасность попасться на глаза вездесущей мадам Вуляр, которая вечно возится в своем садике, где ничего толком не растет, потому что она больше смотрит по сторонам, чем на грядки и клумбы.

С половины скрипучей лестницы пришлось вернуться и взять из рюкзака фонарик. Сигнализировать всем о своем прибытии, включив свет, Адриан не собирался.

На чердаке оказалось еще жарче, чем внизу: давно прохудившаяся крыша была затянута пленкой, которая защищала помещение от дождя, но накалялась на солнце и не давала доступа воздуху. Перекрыть крышу заново было слишком дорого. Открывать окно, выходящее на улицу, Адриан не рискнул – решил потерпеть.

Скинув рубашку и оставшись только в джинсах, он, тяжело дыша, пробрался к заветному сундуку.

Еще два дня назад Адриан ни за что не прошел бы мимо охотничьего ружья, лежащего в укромном уголке и прикрытого перевязанными бечевками пачками старых газет и журналов. Отец купил его по случаю на каком-то вид-гренье^[6], а теперь не знал, что с ним делать. В стволе перекосился патрон, протолкнуть его не удалось, а стрелять было опасно: ствол могло разорвать. Адриану, конечно, запрещали даже дотрагиваться до ружья, однако он успешно пренебрегал запретом: приятно же хотя бы в руках подержать оружие! Но сегодня ему не до того. Дрожащими руками он поднял крышку сундука и начал по одной доставать толстые книги, то и дело чихая, когда пыль, эта особенно тонкая и едкая, ароматная книжная пыль, проникала в нос. И вдруг руки его задрожали: вот она, та самая коричневая тетрадь, о которой он узнал, случайно услышав разговор своего отца Жерара Марсо и их парижского соседа, букиниста мсье Леру!

…В тот вечер Леру зашел спросить, нет ли среди старинных книг, хранящихся во Френе и принадлежавших предкам Марсо, чего-нибудь для продажи, например манускриптов. Леру был знаток и любитель рукописей, писатель, историк и для покупки редкостей денег не жалел.

– Ну как же! – воскликнул отец Адриана. – В сундуке на чердаке лежит коричневая, самодельно переплетенная тетрадка с пожелтевшей бумагой: это воспоминания моего прапра… словом, моего далекого предка. Мы с ним тезки, хотя, судя по этим запискам, он предпочитал, чтобы его называли не Жерар, а Дэвэн Марсо – колдун^[7] Марсо. Уж не знаю, какой он там был колдун – но почерк имел ужасный! Сделаем скидку также на шершавую бумагу, выцветшие чернила и плохо очиненное перо. Я когда-то, по молодости лет, пытался эти воспоминания прочесть, даже переписать начисто, разборчиво, однако в конце концов признал, что миссия невыполнима. – Он ухмыльнулся. – Осилил только две страницы, а может, три, уже не помню. В том, что прочел, рассказывалось о вызове некоей Калиго Корней (вот уж не знаю, кто такая!), которая могла найти плиту со следом какой-то ведьмы. Якобы под этой плитой скрыто баснословное сокровище. Ах да, помню, что плиту следовало искать у воды. Пояснений, почему у воды, я не нашел.

– Это напоминает мне обряд вызова мертвого слуги, – глубокомысленно проговорил букинист. – Очевидно, Калиго Корней – такой слуга. А о чем еще вы прочли?

– Еще там был текст --">