Феликс Яковлевич Дымов - Аленкин Астероид

посерьезнел. Он стоял на страже времени Председателя и для моей назойливости не находил оправдания. Впрочем, я на него не обиделась. На то он и поставлен.

— У тебя важное, девочка?

Ах вот как? Он и узнавать меня не хочет? До сих пор я не пыталась сама обращаться к нему. Не нужен он мне. И вообще, что за мода: по любому поводу дергать Председателя Совета?

Будто без него нельзя решить ни одного дела на Земле! Но теперь я захотела именно с ним поделиться своей мыслью.

Я бы так все и выложила Токаяме, если бы Читтамахья меня не опередил:

— Да, Токаяма-сан, важное. Передай Председателю, нам надо говорить с ним.

Антон Николаевич объявился не сразу, а объявившись, приветливо махнул рукой:

— Что новенького, Антуан? И ты, коза, здесь?

— Вот, дорогой друг. В архив нам пора. Подпирает юное поколение.

«Дорогой друг» вскинул брови:

— Ну уж, тебе ли плакаться? В тридцать четыре года Главный ТФ-конструктор… К» да же людям в сто семьдесят девять лет деваться?

Я боялась, они забудут обо мне и о деле. Но Читтамахья поправил на мне воротничок, сдул какую-то пылинку:

— Говори, Алеунушка…

Я, запинаясь объяснила свою идею про заимку. Председатель Совета перебил меня лишь раз — попросил Токаяму отложить на четверть часа намеченный прием. А после третьей фразы, как я заметила, включил запись. Я осмелела и под конец излагала мысли вполне связно.

— Значит, хочешь Солнечную систему сделать домом?

— Человека нигде в мире не должна подстерегать опасность. — Я облизала сухие губы. — А мир наш теперь — вся Солнечная система…

— Широко мыслишь!

По тону председателя Совета я не поняла, одобряет он мою идею или нет.

Почему-то показалось, не одобряет. Ведь такое, как с дядей Исмаилом, происходит раз в тысячу лет. Стоит ли впустую тратить силы? Только я подумала об этом — и тут же загорячилась:

— Ну, если невыгодно использовать на маяки безопасности все небесные тела, то я прошу разрешения сделать это хотя бы на одном. Я верну космосу мой личный астероид — подарок Псмаила Улаева.

Воображение опять занесло меня, и я забыла, где нахожусь.

Мне представилось, как дети выпускают на безопасные орбиты сотни плененных астероидов.

Как голубей во время праздника.

Как зеленые маячки надежды.

Сотня астероидов — сотня маяков безопасности.

Тысяча астероидов — тысяча заимок.

Тысяча заимок — тысяча памятей о дяде Исмаиле…

Председатель Совета чуть помолчал, прикрыв глаза. Потом вдруг улыбнулся:

— Эх, дети, дети… Когда это вы успеваете вырасти?

Я неопределенно пожала плечами. Такой вопрос не приходил мне в голову. Я вообще считаю его странным.

— Я ничего не обещаю, — продолжал он. — Ты ведь понимаешь, это за пределами моей власти. Совет не занимается такими проблемами. Это дело всего человечества. И мы должны его убедить.

Я испугалась:

— А как?

— Вот, может, выступишь по видео… Денька через два. Или нет, через три… Лучше через три… Хватит тебе трех дней на подготовку?

Откуда я знаю, хватит или нет? Разве я когда-нибудь выступала перед всем человечеством? Послезавтра суббота. А в воскресенье Праздник Солнечных Парусов.

Я махнула рукой и выбежала из избы. Перепрыгнула вязанку хвороста. Остановилась под кедром. Погладила рукой теплую кору. Рядом с ним я словно божья коровка. Словно муравей. А он вместе с другими деревьями меня, царя природы, оберегает. Жизнь мою защищает. Как и муравьиную, кстати.

И божьей коровки тоже.

Человек возле дома всегда сажает деревья, разбивает сад.

Дом без сада — неуютная нора. Дерево — друг человека.

Я хочу, чтобы Солнечная система была домом для всех людей. Но что за дом без сада? Надо научиться выращивать в космосе яблони, березы, кедры. Чтоб жили в космической пустоте цветы и деревья. Пускай под пленкой, пускай не они нас, а мы их будем там защищать, как они защищают нас на Земле…

Я первая высажу дерево на астероиде. Согласен, кедр?

Далеко в поднебесье старый великан одобрительно кивнул кроной.

— Дядя Антуан! — закричала я и осеклась. Хотя чего там, в самом-то деле: оно само выскочило на язык — простое естественное обращение? Я повторила твердо: — Да, дядя Антуан, не хочу я выступать в воскресенье. И никогда не хочу выступать. Мне нечего сказать людям. И почему все я да я?

— Такой у тебя счастливый дар, Алеунушка! — ответил Читтамахья. — Дар придумывать. Не стыдись --">