Сигуте Ах - Амвросий, Муркис и Ангел

обычно, на своём Облачном пригорке, мысленно разговаривали с весёлыми белыми облаками, им обоим показалось, будто они слышат в ответ нежные, звонкие, смеющиеся голоса. Сердца их стали наполняться ощущением полёта, а когда совсем переполнились, кто-то — может, Муркис, может, Амвросий, а может, и оба вместе — произнёс странное слово. Ветер подхватил это слово и унёс, и никто его не услышал — только небо и одно белое облачко, похожее на овечку. И это облачко стало неспешно опускаться на землю… И чем ниже оно опускалось, тем яснее слышалось с неба:

Сегодня праздник

Облачко, тихонько напевая, прилегло на лужок, а потом, расплывшись белым пушистым покрывалом, обволокло каждую былинку. В одно мгновение всё погрузилось в туман, каждого словно окутал чудесный кокон, и все малые и большие луговые жители, перекликаясь, захлопали в ладоши. Одни жуки замерли неподвижно: исполненные удивления и трепета, они ждали, что будет дальше.

А дальше — туман понемногу стал таять, таять, и не успел никто глазом моргнуть, как посреди лужка заблестело чистое как слеза озерцо.

И тогда все бросились купаться, плескаться и кататься на лодках. Даже мышка Соня проснулась — но, разумеется, совсем ненадолго: ей куда больше нравилось купаться во сне, чем наяву.

У Муркиса с Амвросием была маленькая лодочка — как же иначе, ведь они жили у ручья! Иногда они плавали на этой лодочке по ручью к дальнему озеру («дальнему», потому что оно ведь и правда было очень-очень далеко — за лесом), а сейчас, радостно мыча что-то себе под нос, они гоняли лодку взад и вперёд по озеру новому, трогали лапами ушедшие под воду травы и смотрели, как в воде одновременно отражаются облака и они сами.

— Смотри, Муркис, мы с тобой на небе!

К вечеру уставших ликовать луговых жителей сморил сон. На Облачный пригорок и на озерцо сошла великая тишина, и только Муркис с Амвросием всё сидели в лодочке, глядя на прозрачную воду и вслушиваясь в тишину. И наконец кроме тишины услышали и кое-что ещё.

Нечто большее, чем тишина

До сих пор ни Муркис, ни Амвросий не могут объяснить, как же они сразу не заметили, что на берегу озерца сидит маленький и немного испуганный Ангел. Наверное, в другую сторону смотрели. А Ангел между тем был прекрасен, как солнечный свет ранним утром, и окутан разливающейся от его крыльев серебристой тишиной — иногда такую можно услышать, когда облака поют тем, кого любят.

— Муркис, а как надо здороваться с ангелами?

— Душевно, Амвросий.

И они душевно поздоровались с Ангелом.

Над озером взошёл месяц — и поверхность воды тоже стала серебряной. Ангел улыбнулся — и на пригорке расцвели душистые белые цветочки.

— Садись ко мне на спину, — предложил Ангелу Муркис.

— Будь нашим дорогим гостем, — прибавил Амвросий, махнув лапой в сторону дома, который было хорошо видно снизу: ночь выдалась светлая.

И они стали знакомой укромной тропинкой подниматься на холм, к большому дереву, под которым ждал их маленький домик. Кот что-то еле слышно мурлыкал насчёт ужина и очага, а пёс молча шёл впереди и только изредка оглядывался на отчего-то слегка пригорюнившегося Ангела.

Дома было хорошо: в очаге уютно потрескивал огонь, в котелке благоухал грибной суп, а пляшущие по стенам тени, казалось, наигрывали удивительную золотисто-розовую музыку. Хозяева и гость молчали. Вечер выдался какой-то особенный, и все трое это чувствовали.

— Над облаками лежит страна ангелов, — вдруг сказал Ангел так, --">