Михаил Семенович Луганский - Часы и сердце

мой хозяин, когда сердится на меня, говорит, что я «порчу ему кровь» — это, стало быть, штука, которой хозяин очень дорожит. Я слыхал, что это красная жидкость, без которой люди не могли бы жит. Но вот, вы сказали, что кровь «омывает ткани». Это какие же ткани она омывает? Насколько мне известно, люди ткани носят на себе и омывают их не кровью, а горячей водою с мылом!

В Сердце что-то заскрипело и задрожало — это оно засмеялось.

— Друг мой, вы находитесь в заблуждении, — отвечало Сердце. — Ткани — это не «материи», из которых люди шьют себе платья. Это то, из чего строится живой человек и не только человек, а вообще все живое, в том числе и растения! Так, человеческое тело состоит из костей, а кости построены из «костной ткани», которая в свою очередь сложена из мельчайших частичек, костных «клеточек». А каждая такая клеточка — живое существо. Вместе они образуют ткань.

— Понимаю! — заметили Часы.

— Ну-с, возьмите теперь мускулы, или мышцы, как их еще называют. Эта «мышечная ткань» построена из бесчисленного множества клеточек — «мускульных клеточек». Каждая сама по себе — ничто, а вместе они образуют государство очень сильное, «мускульную ткань»! Пока каждая работает добросовестно — и вся ткань цела и здорова. Ну, а начнись между ними раздоры — и мне капут!

— Это выходит, в роде коммуны, что ли? — догадались Часы.

— Вот-вот, именно! — подхватило Сердце. — Каждая ткань — настоящая коммуна клеточек! Далее, возьмите «нервную» или «мозговую» ткань: без нее человек не мог бы думать, не мог бы чувствовать, не мог бы иметь воли, двигаться, — словом, был бы не живое существо, а мертвый чурбан!

— Вроде как наш брат без завода? — спросили Часы.

— Совершенно верно! Мозг у человека и животных — вроде пружины, хранящей в себе огромный запас силы, волевой и чувствительной, которая мало-помалу, в течение всей жизни, и расходуется.

— И много таких тканей у человека?

— Порядочно. Вот, например, кожа! Она покрывает все тело человека, и уже на эту кожу он и надевает те «ткани», из которых шьет себе одежду. Ну, а в глазу и во внутренностях человека имеется еще «соединительная», в роде перепонок, ткань. Да мало ли их, тканей! Но штука не в этом. Штука в том, что всем этим тканям необходимо кормиться, питаться. А пища их заключается в крови! Все, что человек в себя вбирает через рот, желудок и кишки, в конце-концов попадает в кровь, а кровь по всему телу, по всем его тканям, перегоняю, перекачиваю не кто иной, как я. Выходит, что Сердце всему делу голова! Я — вот кто поддерживает жизнь человека!

— Вы не из металла ли? — спросили Часы.

— Нет, — отвечало Сердце, — и это счастье, иначе я бы давно уже погибло. Я сплошь из мускулов и перепонок, они держат лучше стали и железа.

— Ну, а когда починка? Когда вас относят к часовщику, который прочищает колеса и вставляет новые пружины — что делает в это время ваш хозяин?

— В этом не бывает надобности, — ответило Сердце. — У меня нет ни пружин, ни колес, и я само себя починяю. Но однажды мой хозяин был со мной у одного человека, который умеет починять людей. На носу у него были большие очки, и он по-латыни сказал моему хозяину, в чем его беда. Потом он выслушал в трубку мои биения, и хозяину моему пришлось выпить большую склянку горьких капель. Желудок был страшно этим недоволен! Он утверждал, что эта история совершенно его не касается!

— Радуйтесь же, что вам не приходится иметь дела с часовщиком, — проговорили Часы. — Ах, какой это ужас! Вас разнимают по кусочкам, чистят вас щеточками, залезают железными крючками в ваши внутренности, скребут и режут. Хозяин мой заплатил три серебряных целковых — и ругался! А доктор объявил, что я старая перечница, и что у меня погнулся цилиндр.

Часовой мастер за работой.

— Что же, вы тоже качаете кровь? — воскликнуло Сердце.

— Избави боже! — испуганно воскликнули Часы. — Я из чистого золота, но не в этом суть. Это, ведь, внешность. Я живу богатой внутренней жизнью, во мне совершенно как на мельнице. Одно колесо вертит другое, и вся штука в том, чтобы быть точными. Точность — высшая вежливости, — говорит мой хозяин и ужасно злится, когда мне случается опоздать. Но я добросовестен — недаром же меня зовут хронометром, — и на другой день немного --">