Анна Владимировна Рожкова - Чуда

женщины не начинало таять под напором маленьких розовых ручек и алых губок. Серая женщина мечтала, что однажды ее дочь станет серой, как все. Но Чуда упорно не желала становиться серой. Она фонтанировала энергией, и жизнь в ней била ключом, в то время как в серых жителях серого города жизнь лишь тлела серым огоньком. Серая женщина часто не могла уснуть, ворочаясь в постели и прислушиваясь к каждому шороху – не раздастся ли тихий стук в дверь.

Каждое утро серая женщина уходила на свою серую работу. Уходя, она запирала девочку на два замка, веля никому не открывать дверь и никогда не откликаться. Но Чуда не могла усидеть в серых стенах. Ей хотелось на волю, пусть и на серую. И вот однажды, когда ее серая мать привычно закрыла за собой дверь, Чуда вскарабкалась на подоконник, и с трудом приподняв щеколду на окне, выскользнула наружу. Ее счастью не было предела. Она залилась звонким смехом и в припрыжку побежала по серым улицам. Иногда она останавливалась, удивленно глядя на что-нибудь необычное, но тут же подхватывалась и, размахивая руками, бежала дальше. Она все бежала и бежала, с любопытством оглядывая серые улицы, то останавливаясь, то устремляясь вперед, пока не оказалась на большой серой площади с большим серым зданием посередине. Здание было очень большим и очень величественным, к нему вели широкие серые ступени. Чуда остановилась, положив палец в рот, широко распахнув синие глаза. И, рассмеявшись, поспешила к зданию. Серые прохожие шаркали мимо, устремив невидящий взгляд на серые плиты площади и не замечая ничего вокруг. Чуда преодолевала одну ступеньку за другой, карабкаясь все выше и выше, пока не оказалась на самом верху, перед огромными колоннами серого здания. Здесь было так высоко и все так хорошо видно. От восторга девочка громко запела и закружилась, широко раскинув руки.

Услышав ее звонкий голосок, один из шаркающих прохожих остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Он изумленно оторвал от земли свои серые глаза и увидел кружащуюся на месте Чуду. Его рот в изумлении приоткрылся. На него, ворча, натолкнулся другой прохожий, и нехотя вскинул глаза. И как загипнотизированный застыл. Вскоре у ног Чуды колыхалось серое море. Оно то опадало, то взволнованно вздымалось. Все новые серые люди примыкали к толпе и, увидев танцующую не серую девочку, толкали впередистоящих, чтобы лучше разглядеть чудо. Вот серое море захлестнуло первую ступеньку, вот вторую. И вот уже девочка могла разглядеть серые лица, тянущиеся к ней серые руки, возгласы серых губ: "Чудо, это – чудо". Каждый хотел пощупать, потрогать, прикоснуться к чуду. Но вот море схлынуло, площадь опустела. Серые люди, забыв о только что виденном чуде, опустили глаза долу и шаркающими походками вернулись к своим прерванным серым делам. В их серых головах тяжело, натужно перекатывались мысли.

На ступенях осталась лишь серая женщина, прижимающая к груди истерзанное тело дочери. По ее серым щекам беззвучно струились слезы, капая на сереющее лицо девочки. И лишь по серым ступеням стекала тонкая струйка ярко-алой крови.

--">