Нина Владимировна Гернет , Григорий Борисович Ягдфельд - Катя и чудеса

Акулина Ивановна (Кате). Умница!

Катя. Берите все своё! И ты бери. (Протягивает бант Кикиморе.) Ой, какая ты стала хорошенькая, Кики! Какой славный носик!

Кикимора (хватается за нос). Ой, и правда!

Акулина Ивановна. Теперь — все в разные стороны. Буду открывать сундук. Мало ли что случится, пока откроешь. От Кощея можно всякой гадости ждать. Ну, ни пуха ни пера!

Все разбегаются и прячутся. Акулина Ивановна начинает колдовать. Она достаёт волшебную книгу, шепчет волшебные слова… Свет меркнет, только сундук светится голубоватым сиянием, точно пень-гнилушка в лесу. Тихая, зловещая музыка. Акулина Ивановна обходит сундук, прикасается к нему разрыв-травой.

Вспышка голубого огня. Сундук распахивается — и оттуда с шипением взвиваются три змеи (куклы). Разинув пасти с длинными языками, они тянутся к Акулине Ивановне. Она протягивает руку, произносит волшебное слово — и они проваливаются.

Из сундука появляется чудовище-пёс (кукла) со светящимися глазами. Рыча, оскалив зубы, пёс пытается схватить Акулину Ивановну. Но она протягивает руку, что-то коротко приказывает — и пёс исчезает. Тогда из сундука вырастает великан. Длинными руками он пытается поймать Акулину Ивановну. Она делает жест — великан проваливается. Сундук уходит под землю, а из него поднимается золотой ключ. Музыка делается светлой и ликующей.

Ключ описывает в воздухе широкий сверкающий круг и подплывает к стене. Сам вставляется в какую-то невидимую скважину. Поворачивается — вспыхивает свет.

Все осторожно подходят к стене и замирают в ожидании. Открывается дверь.

Выходит неописуемая красавица Василиса в платье пятнадцатого века, с сияющей улыбкой. Вдруг замечает Лисичкина. Ни слова не говоря, начинает швырять в него туфли, тяжёлые подвески — всё, что попало под руку. Музыка обрывается.

Акулина Ивановна. Да ты что? Не узнала?

Катя. С ума сошла, за пятьсот лет!

Кикимора. Вместо спасибо!

Леший. Но, но!

Лисичкин. Не ту Василису разбудили! Ты чего на меня?

Василиса (кричит). Сказано — не пойду замуж, и не пойду! Хоть на куски разорви — не пойду!

Кикимора. Зачем она меня по носу туфлёй!

Катя. Это она про Кощея думает!

Леший. Да ты знаешь, где твой Кощей?

Василиса. Знаю. (Указывает на Лисичкина.) Думаешь, в чудо-юдо обернулся, так я тебя не узнаю? Ты Кощей!

Кидается на Лисичкина. Тот удирает. Катя и Акулина Ивановна оттаскивают Василису за подол платья.

Акулина Ивановна. Фу, стыд какой! Пятьсот лет не видались, на своих бросается!

Лисичкин. Знал бы, не расколдовывал!

Кикимора. Помер твой Кощей!

Василиса. Помер?

Все. Помер!

Василиса. Быть не может, чтобы помер. Побожитесь!

Кикимора. Провалиться мне на этом месте!

Леший. Лопни мои глаза!

Катя. Честное пионерское.

Василиса. Да как же? Да не может быть?! Да он же бессмертный!

Акулина Ивановна. Как раз! Был когда-то бессмертный. Это как было…

Кикимора. Чур, я расскажу! Я всё видала! Что было! Ужас! Знаешь, смерть-то его где была запрятана? Был дуб…

Катя. А под дубом сундук.

Кикимора. Не мешай. В сундуке заяц…

Лисичкин. А в зайце…

Кикимора (кричит). Чего они перебивают! (Акулине.) Скажи им!

Акулина Ивановна. Не перебивайте. Пусть рассказывает.

Кикимора. А в зайце — булавка.

Катя (возмущенно). Какая булавка! Во-первых, не булавка, а иголка, а во-вторых, не иголка, а утка. А в-третьи, х…

Акулина Ивановна. А в-третьих, молчи, Кики. Все, кроме тебя, знают: в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — иголка, а в иголке Кощеева смерть.

Катя. Можно мне? И вот, Василисочка, понимаешь, Иван-царевич приехал, сломал иголку…

Кикимора. А Кощей — вот так, вот так-и покатился!

Василиса. И нет Кощея?

Все. И нет!

Василиса. И я свободна?

Все. Да!

Акулина Ивановна. Ай, ай, ай! Пятьсот лет не прошло, а она уж меня узнавать не хочет!

Василиса. Бабушка!

Акулина Ивановна --">