Валерий Владимирович Медведев - Сделайте весёлое лицо

за сердце, чтобы оно не билось так громко.

— Не знаю, — сказал я. — Наверно, это не на нашем чердаке!..

— А что ты там делал? — спросила мама, глядя на меня подозрительным взглядом. — И почему у тебя расстёгнута рубашка?

— Нипочему… — сказал я, делая самое невинное выражение лица и гладя Трезора по спине одной рукой, а другой поспешно застёгивая пуговицы на рубахе.

— Не уходи далеко, скоро ужин, — сказала мама. — Скоро придёт папа, и будем ужинать.

— Мама, а тут какие-то двое мужчин возле дачи ходили, — сказал я.

— А что им надо было?

— Не знаю, — сказал я. — Спросили: здесь живут Завитайкины?..

— Ну и что?

— Ничего, — сказал я.

Мама пожала плечами, направилась в огород, а я в сопровождении Трезора выбежал на улицу и стал осторожно приближаться к Мешкову, пытаясь по выражению его лица угадать, продолжает он на меня сердиться за историю с курточкой или нет.

Главное в этой истории, я уже говорил, что виноват совсем не я, а какой-то журнал, из которого я вычитал, что по статистике у нас ещё то ли каждый шестой мальчишка или двенадцатый — точно не помню — не очень-то уж хороший, в общем, как говорит моя мама, не сахар. Я как про это прочитал, так сразу и предложил Мешкову проверить, врёт статистика или нет. Но, конечно, не только для этого. Для проверки я предложил Мешкову повесить его замшевую куртку в парке ЦПКиО на дерево и из кустов наблюдать, какой по счёту мальчишка позарится на курточку. Всё так и сделали. Сначала шестеро прошли — ничего. Потом двенадцать — тоже никакого результата. В общем, человек сто прошло мимо, и никакого внимания на курточку Мешкова. Я-то бы, конечно, ещё бы подождал, а Мешкову уже через полчаса всё надоело. «Ну тебя, говорит, с твоей статистикой». И пошёл за своей курточкой к дереву. А я остался лежать в кустах. Смотрю: только Мешков руку к куртке протянул — и тут же раздался милицейский свисток и с дорожки к дереву старшина подходит, а Мешков, растяпа, растерялся, что ли, схватил свою куртку — и дёру. Милиционер за Мешковым. Я за милиционером. В общем, мы с милиционером поймали Мешкова и в отделение повели — Мешкова как похитителя, а меня как свидетеля.

Я не хотел, чтоб об этом Мешков рассказывал Кузовлевой, но, по-моему, он всё-таки очернил меня в её глазах за эту историю…

— Здорово, Мешкоф-ф, — сказал я, приближаясь к Сергею и делая вид, что это не по моей вине его таскали в отделение милиции. — Ты не можешь мне сделать небольшое одолжение?

— Какое ещё одолжение? — подозрительно спросил Мешков, почему-то застёгивая свою замшевую курточку на все пуговицы.

— Да вот, — сказал я, — письмо… надо подбросить к нам на кухню.

— Какое ещё письмо? — ещё подозрительней спросил Мешков.

— Да вот это. — И я достал из-за пазухи письмо, написанное красными как кровь чернилами…

Рассказ второй Сообщник Мешкоф-ф

Серёжа Мешков (или как он сам называл себя сэр Мешкоф) внимательно прочитал письмо, накорябанное моей левой рукой, подумал и спросил:

— Значит, киднэппинг хочешь сообразить?

При этом в слово «киднэппинг» Мешков вложил такое количество изумительного английского произношения, что если бы я всерьёз изучал английский язык, я бы мог просто умереть от зависти, но я и русский (письменный, конечно!) и то знаю не очень, поэтому я подтвердил без всякого произношения:

— Киднэппинг!.. — и этим чуть не погубил всё дело. Совсем забыл, что Мешков учится в английской школе и для него моё произношение — это всё равно что отсутствие всякого произношения.

— Как ты произносишь! Какой-то кошмар! — зашипел на меня оскорблённый Мешков. — Идёшь на такое дело, а… Ну-ка произноси за мной… К-и-и-д… Длинное «и»… К-и-и-и-д…

— К-и-и-д!.. — стал я повторять за Мешковым. А что мне оставалось делать?

— Нэппинг…

— Наппинг…

— Не наппинг, а н-э-ппинг… Лягушку делай ртом… и ещё как будто у тебя горячая картошка во рту, и ты в это время горло полощешь…

Я сделал ртом «лягушку», и ещё как будто у меня горячая картошка во рту, и я в это время горло полощу.

— А как киднаппинг расшифровывается? — спросил я, чтобы сбить Мешкова с учительского тона.

— «Кид» — козлёнок, «нэппинг» — похищение, — разъяснил мне шёпотом Мешков. — А ради кого ты станешь кидом?

— Ради Кузовлевой.

— Ты, значит, влюблён! Ты ин лавд? По-английски это будет — ин лавд! — объяснил мне --">