tanasa - Не может быть

– А как надолго? – набравшись смелости, спросил он.

– Пока не умрём! – зло крикнула женщина.

– Нет! – в ужасе закричал мальчик.

Купидончик проснулся с колотящимся сердцем, весь в поту. Вскочил и тотчас провалился в облачную мягкость.

– И приснится же! – пробормотал, приходя в себя. Схватил кубок с амброзией.

Отпил, причмокивая от удовольствия.

Посмотрел в сторону величаво поднимающегося солнца. Прошептал:

– Пора!

Любовно перебрал пальчиками радужное оперение стрел в колчане, повесил его на спину, схватил лук и полетел к Земным Вратам.

***

Лариса Петровна распекала Галю, уборщицу, которая в ответ огрызалась, превращая воспитательный момент в обычную перебранку.

– Галя, неужели ты не видишь, что дата смерти Пушкина засижена мухами. Невозможно разобрать последнюю цифру!

– Ну так шо! – огрызнулась та, даже не собираясь тащить стремянку и тряпку, чтобы стереть черные точки. – Кому она нужна, дата ваша?

– Что за речь! – возмутилась завуч. – Как можно так относиться к классику русской поэзии?!

После того злосчастного педсовета всё своё воспитательно-педагогическое рвение она направила на техперсонал школы, чёртом из табакерки появляясь в самых неожиданных местах и грозными криками возвещая всех о найденной паутине и прочих непорядках.

– Это же Пушкин! – голос Ларисы Петровны сорвался от негодования на фальцет. – Ты что, в лесу росла?!

– Да хоть Лермонтов! – рассердилась уборщица. – Если вам надо, берите и лезьте. Вона тама тряпки лежать.

– Да как тебя допустили в учебное заведение! – взвилась, багровея, Лариса Петровна. – Да я на тебя…

– Чудесненько! – сказал Купидончик, наблюдающий эту сцену.

Он потянулся к колчану, достал стрелу с радужным оперением и, прицелившись, выстрелил завучу в область сердца. Весело рассмеялся, увидев, как Лариса Петровна замерла, поднеся руку к груди.

Ведь он был ещё ребёнок. Озорной, и, как оказалось, злопамятный.

Сноски: