Юлия Знаменская - Тандо

В одном маленьком симпатичном городе жила большая дружная семья. Мама, папа и пятеро их сыночков. Родители были добрыми, заботливыми, они любили своих шалунишек и старались всегда сохранить любовь в доме. Никто никогда не ругал и не наказывал детей.

Папа Андрей Петрович был опытным плотником, работал в мастерской по изготовлению мебели. Все люди в городе знали, куда идти, если ломался шкаф или нужен был новый диван. Андрей Петрович был настоящим мастером и всегда вкладывал душу в свои произведения! Каждый табурет, каждая полочка, каждая ножка обеденного стола хранили память о его умелых руках. В каждой вещице, созданной этими руками, было что-то особенное. Андрей Петрович вырезал узоры, придавал неожиданную форму, искал интересный оттенок лака или полировал так, чтобы у будущих хозяев мебели обязательно радовался глаз и согревалось сердце.

Мама Ирина Михайловна была домохозяйкой и целыми днями с удовольствием пекла пирожки, лепила пельмешки, жарила блинчики для своих любимых и дорогих шалунишек. Она умела шить, вязать, вышивать крестиком, наводить чистоту и создавать радость в доме. А еще у мамы был талант придумывать увлекательные сказки для детей. Каждый вечер Ирина Михайловна садилась в глубокое резное кресло-качалку, брала в руки вязание и тихо начинала рассказывать…

Пятеро братьев – Санька, Данька, Гринька, Минька и маленький Тошка – были настоящими непоседами и сорванцами. Как родителям удавалось не ругать их, трудно даже вообразить. Самый старший брат Санька был главным зачинщиком проделок, ему становилось скучно, если за целый день не удавалось построить во дворе водяную электростанцию, совершить какой-нибудь подвиг или, в крайнем случае, спасти пару бездомных собак от тяжелой бродяжьей судьбы.

Данька с Гринькой – близнецы. Они всех удивляли умением передавать друг другу мысли на расстоянии. Санька много раз ставил над ними эксперименты и собирал доказательства сверхспособностей братьев, которые друг без друга даже есть не могли.

Минька был тихим и скромным братом. Он всегда наставлял старших на правильный путь в жизни.

– Да что это за путь – книжки читать?! – спорил с ним Санька, – Скукотища!

– Мы же живем не для развлечения, а для пользы. Не обязательно должно быть всегда весело, понимаешь? – уверенно и твердо отвечал рассудительный Минька.

– Пока ты будешь сидеть книжки листать, я уже в космос слетаю и новый сверхскоростной самолет изобрету, понял? – задирался брат.

– Да ты без книжек даже велосипед не изобретешь, не то, что самолет!

– А ты! А ты!

– Нет, послушай!

Обычно такие споры заканчивались перепалкой. Книжки книжками, а задираться умели все братья, не исключая трехлетнего Тошку. Он только недавно научился считать до пяти и постоянно считал своих братцев, загибая пальчики на пухлой ладошке. Для себя он выбрал самый большой и толстенький пальчик – хотя бы на ладошке ему хотелось быть самым важным и серьезным братом.

– Эй, шалунишки, идите руки мойте! Обед стынет! – крикнула с кухни мама и, словно добрая волшебница, махнула ложкой: спор моментально прекратился, все противоречия потерялись в звонком хоре восторженных криков. Проголодавшиеся сыночки неожиданно превратились в милых и скромных «жевунов» с воображаемыми колокольчиками на шляпах. Мама знала – аромат горячего борща и чесночных пампушек действовал лучше любого увещевания. Она сидела за обеденным столом и не могла нарадоваться на своих ангелочков. Подперев щеку, мама смотрела, как они уплетают обед, и улыбалась. Мама подкладывала Тошке пампушки, а он делился с Минькой. Близнецы Данька и Гринька жевали синхронно и даже тарелки у них пустели с одной скоростью. А Санька дожидался удобного момента улизнуть на улицу. Новая идея колола его, будто иголками, и не позволяла сидеть на месте. Он как раз собирался соорудить машину времени и отправиться в прошлое посмотреть на динозавров.

Вечером дети торопились умыться и лечь в постель, чтобы мама поскорее начала рассказывать новую историю.

Пока Тошка возился с пижамой, мама качалась в своем резном кресле и вязала разноцветный носок.

– Тошка! Ты можешь побыстрее? – сгорал от нетерпения Санька.

– Ну я же сталаюсь! – капризничал раздосадованный Тошка. Ему никак не удавалось продеть