Андрей Владимирович Андреев - О пользе образования. ДеДские сказки

вернется.

– Да чего там, дадим царевичу лучшего мерина из царских конюшен, он и сгоняет в Париж этот! – Встрял воевода.

Сказано – сделано. Вывели царевичу мерина из конюшни, подпоясался он, пику свою любимую взял, саблю прицепил, котомку с краюхой хлеба да фляжкой за спину закинул, вскочил на мерина, и отправился в город Париж. Едет полями широкими, едет лесами темными, неделю, другую, а Парижа все не видать. Долго-ли, коротко-ли, но выехал царевич на просеку чудную посередь леса. Ровная просека, широкая, сплошной серой полосой вымощена со значками белыми. И тут смотрит – несется на него Чудище ревущее. Глазищи огнем горят! Пришпорил Павел мерина своего, пику перехватил поудобнее, и навстречу ринулся. Испугалось Чудище, взвизгнуло нечеловеческим голосом пару раз, и в сторону отвернуло. Отвернуть отвернуло, да сдуру-то в дерево и треснулось с разбегу! Дерево выдержало, а Чудище всю морду себе расколотило, и грохнулось оземь бездыханное. Подъехал Павел к Чудищу, для верности пару раз пикой в бок ему ткнул, и так получилось, что распорол он бок Чудища, аж кусок отвалился. А оттуда девушка выпала. “Ах ты, нечисть!” – Думает Павел-царевич. “Так ты людьми питалось, пока я тебя не победил!” Тут девушка в себя пришла. – Мерде! – Говорит. – Ля войтур се красси мантан папа ва ми ам а де а!

Короче, царевич понял, что девушка напрочь иностранка. И что язык иностранный красивый, певучий, но дурацкий, потому, что нихрена не понятно.

– Что, сожрало тебя Чудище целиком, и не поперхнулось? Ну, хорошо, что я его завалил. Где тут Париж, не подскажешь?

То-ли спасенная девушка немного понимала по человечески, то-ли Павел хорошо руками размахивал, изображая Париж и гиалуроновую кислоту, но они договорились. Посадил царевич девушку на мерина перед собой, и поскакали они в Париж. Доскакали до большой арки, только без ворот, и тут мерин взял, и сдох. Пришлось им дальше пешком идти. Пока шли, Павел-царевич начал немного понимать то, что ему говорит девушка. Что зовут ее Мари, что ей восемнадцать лет, и учится она на экономиста. Но больше он смотрел, а не прислушивался, потому, что у Мари были большие голубые глаза, очаровательный точеный носик, пухлые губы, осиная талия и грудь третьего размера. “Ты приехал учиться?” – спрашивала она. “Нет, по государственным делам!” – отвечал он. – “ А что за дела?” – “Надо кое-что домой отсюда доставить. Дело государственной важности! Скажи, Мари, а где тут у вас живет мусью Гарнье?” – “ А это там, налево от Лувра. Я покажу.”

Но сначала они погуляли по Монмартру, постояли на набережной Сены, заглянули в Лувр, поели жареных каштанов на площади Конкорд. Мари вдруг погрустнела.

– Господи, я совсем забыла, что разбила папину машину! Что теперь делать? Папа будет ругаться и топать ногами!

– Давай, я поговорю с твоим папой. Только мне непременно надо к мусью Гарнье!

– Ты не знаешь моего папа! Когда он сердится, он похож одновременно на Луи де Фюнеса и Бельмондо!

– Ничего, я постараюсь все уладить.

Царевич Павел выстоял под потоком французских слов, которые обрушивал на него в течении часа папаша Мари. И постоянно повторял: Мари не виновата, что машина внезапно разбилась. Мари не при чем. Это случайность, с техникой так бывает. И я все равно не понимаю, что Вы мне говорите, потому, что я еще плохо парляю франсе. Если хотите, чтобы я понял, говорите помедленнее. Мерси.

Когда папаша наконец выдохся, Павел-царевич сказал на чистом французском: И вообще, я бы на Вашей дочери женился. Если Вы не против.

– А какое у тебя образование? – С интересом спросил папаша.

– На кой оно мне, я царевич!

– Нет, так не пойдет. Зачем Мари неграмотный, дремучий иностранец? Получи образование, тогда и поговорим.

Царевич не привык, что ему отказывают. Поэтому он пошел в университет, и начал учиться. Через пять лет он освоил алгебру, литературу, физику и химию на уровне, который папашу Мари удовлетворил. По крайней мере, теперь Павел-царевич знал таблицу умножения, прочитал две книги Жюль Верна, подозревал, что формула E = mc² с подвохом, хоть и не мог этого доказать, и помнил наизусть, что C2H5OH – Он, родимый.

В свободное от учебы время он или гулял по Парижу с Мари, или занимался кунг-фу и фитнесом, потому, что Мари нравились рельефные “кубики” мышц пресса. В общем, папаше пришлось дать добро. Собрались они, значит, лошадей себе нашли, машину-то папаша не дал, пожадничал, да и двинулись в путь, --">