Диана Викторовна Покормяк - Тайна города Теней

о том, что нет причин

для ненависти и вражды,

о том, что нет нужды

бояться света луны,

о том, что в городе Теней

она повстречала таких же,

как она людей.

И нет ужасных чудищ,

они, – лишь выдумки толпы,

и нет причин для суеты:

настало время окончания

бессмысленной войны.

* * *

Не верит ей народ,

запуганный легендами

по-прежнему ночами добровольно

взаперти живет.

Тарок, правитель города их,

ужасно недоволен:

Мария ставит под сомненье

его любимое изреченье:

«Держись подальше от реки,

за нею обитают уродливые чужаки!».

После доносов, Марию тащат к Тароку

для допросов.

Ее рассказ ему не мил.

Не верит ей правитель:

он топчет сердито ногой

и качает упрямо головой.

Марию запирают в темнице:

«Пусть не болтает небылицы!».

Проходят дни и ночи,

сменился за городскими окнами пейзаж,

и лето, уступив дорогу осени,

исчезло, словно незатейливый мираж.

Мария, с темнотой-сестрицей

по-прежнему в тюрьме томиться.

Недолго нынче горевать:

ей скоро умирать, ведь холоду и голоду

нет сил противостоять.

* * *

Тем временем, правитель города Теней

почуяв беду, отправил во враждебный город

дозорную сову.

Она неслышной тенью в город пронеслась

и разговорами людскими, как добычей, запаслась.

Лихую весть несет сова домой:

Мария в заточении и мать ее

в исступлении оплакивает свою дочь.

Рассержен Лисагор: Мария не сдержала слова

и выдала секрет, о том, что смысла нет,

в вражде, что между ними

цветет уж столько лет.

* * *

Грядет уже рассвет,

мелькает в городе загадочный силуэт.

Облаченный в темный плащ,

скользит он к темнице,

где заперта девица.

И не нужны ему ключи,

одним прикосновением руки

он отпирает каменные двери

и узницу выводит на свободу.

Мария, как смерть бледна,

от света жмурится она:

ее глаза привыкли к темноте,

не узнает она того, кто скрыт,

как тень, в плаще.

Их обступают люди,

что выпорхнули из домов,

как бабочки из коконов,

как только солнца свет

шагнул в их город.

На чужака взирают строго:

он прячется в тени домов,

и, не роняя слов, снимает плащ.

Мария, охнув, узнает того,

кто столько раз спасал ее.

«Лисагор, любовь моя!

Погубишь ты себя!» –

твердит она под гул толпы.

«Я не боюсь судьбы! Лишь ты, – живи!

Любимая, живи! – правитель исповедь дает:

Да! Я полюбил тебя с тех самых пор,

как у реки впервые увидал!».

И, устремляя взгляд в толпу, он поясняет людям,

кто он и откуда.

Но в их глазах сплошное недоверие,

а на устах, – лукавая улыбка.

«Не страшен ты и где твои клыки?

И безобразный горб?

И руки, что всегда в крови людской?

– угрюмо говорят они. –

И, разве ты, – посланник темноты

из города Теней,

тот самый, что боится солнечного света?».

«Тот самый!» – кричит правитель

и выступает смело в солнца луч.

И тут же раны страшные проказой

разрослись по телу:

в глазах, – укор и солнца приговор, –

он падает на землю и замирает.

Мария горько плачет: неверие людей

ее спасителя сгубило,

навеки сердце в темницу печали заключило.

И верят люди: глаза не врут.

Правитель города Теней,

не дал солгать, – повергнут солнцем он.

И лишь об этом не лгут легенды,

а в остальном, – все вымысел и клевета.

Но слишком поздно для тех,

кто попытался мир ото лжи спасти

и радость в правде обрести.

* * *

Мария безутешна: от свободы проку нет,

любовь ее навеки сомкнула плотно веки.

К ней подбегает верный пес

и, разомкнув клыки,

кидает под ноги цветов охапку.

Мария охнула: цветы волшебные пред ней,

те самые, что у неприступных стен

ночного города растут,

те самые, что мать ее спасли

от скверного недуга.

Мария вспомнила, как Лисагор твердил,

что волшебство, которое он сотворил

и те цветы, что он у стен своих взрастил

не в силах побороть смертельный поединок

с солнцем.

Но сердце упрямое надежду рождает:

Мария выжимает соки из цветов

и бездыханное тело Лисагора окропляет.

Накрыв его плащом, она взмолилась

об исцелении.

«Но мертвым нет пути назад!» –

послышалось в толпе угрюмо.

Но Лисагор, будто назло им,

врагам любви, надежды, веры

вдруг оживает. С жадностью глотая воздух,

он медленно встает и замечает:

исчезли раны, и солнца луч ему не страшен более.

Марию к сердцу прижимая, он кричит в толпу:

«Не только лишь цветы волшебные меня спасли,

любовь, – заступница судьбы, противоядие бедам!».