Зульфия Талыбова - Толстая Королева

7

– Знаете, Воин, беседы наши в последнее время какие-то бестолковые. Я не вижу вас.

– Вот же я, перед вами, ваше величество! – отшутился он.

– Нет, вы прячетесь от меня, я это чувствую. И больше от нашей дружбы и разговоров я ощущаю не прилив сил и радости, но усталость и неопределенность. Меня это очень удручает. Я боюсь заболеть, да и вовсе слечь.

Воин молчал.

– Право не знаю, что и ответить, ваше величество! Думаю, может, мне уйти, раз вы захворали? – беспристрастно молвил он.

Тут Каравеллу осенило.

– Значит, игра окончена? Я и забыла о ней!

– Наверное, ваше величество! – он сверкнул дьявольским глазами. – Вы же сами сказали, что вам дурно.

– Что вы делаете прямо сейчас?

Каравелла почувствовала, как в ней нарастает злость. Но тут же в груди вспыхнул азарт: нет уж, этот Воин целехоньким от нее не уйдет!

Королева ощутила лютое, даже хищное желание, разбить вдребезги его стеклянное сердце и тут же запечатлеть на полотне! Она тут главная, только она! Если уж Каравелла кого-то приметила: будь то осенний лист, разбитая ваза, или Воин-нарцисс, прежними они от нее не уходят!

– В смысле, ваше величество?

Речь Воина вернула ее в реальность.

– Я говорю вам, что наша дружба перестала приносить радость, и поэтому я удручена и боюсь даже заболеть от этого, а вы только и слышите о моей пока несуществующей хвори. И сейчас, когда я хотела бы обсудить причины, вы трусливо убегаете!

Воин пожал плечами:

– Я вас не понимаю, королева, может, вам показалось? – он зевнул. – Наверное, вы простудились, причем тут я?!

Тут Воин опять стал отшучиваться, смеяться и подтрунивать над королевой, мол, какая та изнеженная и ранимая, раз подхватила простуду от якобы охладевшей дружбы!

– Полагаю в этот момент я должна закатить истерику или расплакаться? – холодно спросила Каравелла. – Или опять скажете, что ничего не понимаете?

Воин умолк. Он поглядел на королеву, и улыбка его медленно сошла с лица.

– Я не стану закатывать истерику, но, скажу честно, я еле-еле сдерживаю желание вонзить вам нож в грудь!

– Там стекло, ваше величество! – отшутился Воин. – Нож об него сломается.

Тут Каравелла больше не могла терпеть:

– Меня бесит, как вы бросаете заумными фразами, меня это так раздражает, что я готова вас проткнуть чем-нибудь, чтобы вы, наконец, хоть что-нибудь почувствовали! Смотреть тошно на вашу бесстрастную нахальную физиономию! Так бы хоть порыдали, а я бы успокоилась: вы оказывается все же живой!

– Что?! – Воин шарахнулся от Каравеллы. – Ваше величество, вы хотите, чтобы я страдал?! Вам от этого станет легче?!

– Мне станет легче, если я увижу, что вы живой! Я хочу видеть вас, а за вашими шутками вас нет!

– Вам кажется, ваше величество! Я просто шучу! Это ничего не значит.

– Нет, мне не кажется! – взорвалась Каравелла, но быстро утихла. – Мне интересно, а что если вы перестанете шутить? Что останется от вас без ваших шуток? А ничего! Вернее, дикий страх, вот что! Только мы с вами сблизились, как вы стали подтрунивать надо мной! И, знаете, Воин, мне спокойнее видеть ваш страх и неловкость, чем дурацкие шуточки! Но вы слишком трусливы для такой наготы. Вам лишь бы прятаться под личиной шуток и умничаний. Так вот мое видение: вашим мозгам, Воин, не хватает чувств. Мозги – плюс сто, чувства – минус ноль. Даже в вашем голосе я слышу стекло. Но вы не холодный, вы стеклянный и бесчувственный.

Каравелла подошла к стене и коснулась ее.

– За стеклом ярко светит солнце. Я прикладываю руку к стеклу и ощущаю, какое оно теплое. Но жизнь в нем не живёт: оно мертвое. Вы, Стеклянный Воин, греетесь под солнцем, но его жаркие лучи не проходят сквозь вас, потому что стекло не пропускает тепло. Знаете, лучше б вы были разбиты.

Теперь Воин стал закипать. Каравелле даже показалось, что он начнет топать ногами, заткнув уши, лишь бы не слышать ее, но Каравеллу уже было не остановить.

– Последние дни наше общение превратилось в бой на ринге: я чувствую интерес и даже азарт, но и тревогу: я боюсь такого общения, оно мне вредит! Отныне наше общение не созидает, но разрушает. Я не понимаю смысл, а он только лишь в том, чтобы уничтожить меня, и я все равно проиграю, не потому что я хуже, нет!

Каравелла подошла к Воину и заглянула в глаза, будто вычитывая из них самую его суть.