Аллан Александр Милн - Когда-то, давным-давно…

неуверенно произнесла принцесса, — это было бы неплохо.

Король с серьезным видом разглядывал рисунок на кубке, словно видел его в первый раз в жизни.

— Но почему «тогда»?

Гиацинта удивилась еще больше.

— Ведь я уже выросла и теперь не так нуждаюсь в материнской ласке.

Веселунг перевернул кубок и посмотрел на него снизу.

— Нежная… ээ… рука матери… ээ… никогда…

И тут произошло нечто поразительное.

Всему виной был подарок, полученный королем Бародии в день рождения и представлявший собой не что иное, как пару семимильных башмаков. Будучи человеком, обремененным делами, король долго не находил свободного времени, чтобы испытать обновку. Но за столом он говорил только о своих башмаках и каждый вечер, перед отходом ко сну, собственноручно начищал их до блеска. Когда наконец великий день настал, он снисходительно выслушал озабоченные напутствия жены и прочих членов королевского семейства, сделал вид, что не замечает множества любопытных носов, прижатых ко всем оконным стеклам верхних этажей дворца, и торжественно отчалил.

Как вам, возможно, известно, ощущение полета лишь поначалу немного пугает — потом, когда привыкаешь, оно становится захватывающим и часто заставляет человека терять голову. Вот и король Бародии уже успел преодолеть более двух тысяч миль, прежде чем спохватился, что так недолго и заблудиться. Его опасения полностью подтвердились, и остаток дня он провел, порхая туда-сюда по всей стране. Лишь по чистейшей случайности поздним вечером донельзя разъяренный король пулей влетел в чердачное окно дворца. Он осторожно снял башмаки и на цыпочках прокрался в спальню.

Разумеется, это приключение послужило ему хорошим уроком. Он решил, что в дальнейшем станет перемещаться лишь по строго определенному маршруту, плавно перелетая от одной вехи к другой.

Придворные географы получили задание разметить удобную трассу для королевского моциона длиной примерно триста миль (десять раз туда и обратно перед завтраком). Король назначил себе недельный перерыв для восстановления сил, физических и душевных, а потом приступил к ежеутренним упражнениям.

Королевство Евралия примыкало к Бародии, но, в отличие от равнинной Бародии, Евралия была страной холмов. Поэтому понятно, что в поисках естественных вех географы обратили взоры к Евралии, и именно над Евралией в тот самый час, когда наступало время завтрака в хижинах, равно как и во дворцах, взмывал в поднебесье король Бародии — взмывал и опускался, снова взмывал и снова опускался.

— Нежная… ээ… рука матери… — сказал король Евралии Веселунг, — ээ… никогда… Боже мой, что это?!

Какой-то предмет с громким свистом пронесся над его головой, заслонив на мгновение солнце. И снова все стало как прежде.

— Что это было? — спросила слегка испуганная Гиацинта.

— Совершенно невероятно! Я успел заметить лишь что-то вроде рыжих бакенбард и гигантских башмаков. Интересно, кто бы это мог быть?

— У короля Бародии, — ответила Гиацинта, — рыжие бакенбарды, а какие у него башмаки, я не знаю.

— Но что ему делать там, наверху? Если только не…

Снова что-то рассекло воздух, но в противоположном направлении, снова померкло солнце, и на этот раз можно было совершенно явственно различить стремительно удаляющуюся спину короля Бародии.

Веселунг с подчеркнутым достоинством поднялся из-за стола.

— Ты совершенно права, Гиацинта, — проговорил он сурово, — это действительно король Бародии.

Принцесса не на шутку встревожилась.

— Мне кажется, он не должен позволять себе носиться над головой с такой скоростью, когда люди завтракают. Как ты думаешь?

— Отвратительные манеры, дорогая. Мне необходимо удалиться и составить Ноту протеста. Не можем же мы оставить безнаказанным столь вопиющее нарушение элементарных правил приличия!

Приняв самый грозный вид, какой только могло изобразить его добродушное от природы лицо, и немного сомневаясь, к месту ли он вставил «элементарных», король спустился в библиотеку.

Библиотека была его любимым местом в --">