Юнас Ли - Зов мельницы

стал

поневоле,

поневоле,

поневоле.

Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

Понял Туре, что сознание покидает его, и попробовал вырваться из-под власти странного недвижного чёрного ока: стал он смотреть вверх по реке, туда, где бежал глубокий поток.

И будто скользнула там, в тумане, тень девушки со склонённой, покрытой платком головой.

Словно виделось ему все это и не виделось. Тень по воздуху перепорхнула па другой берег реки. Почудилось охотнику, что знаком ему этот призрак, и кровь от страха застыла у него в жилах — вот-вот обернётся девушка и взглянет на него.

Но не обернулась она, а так и продолжала скользить по воздуху, склонив покрытую платком голову.

Попробовал Туре с места сдвинуться, и будто удалось ему чуть-чуть ногой шевельнуть.

Но тут слышит он — где-то далеко-далеко за горами заиграл, запел рожок пастуший:

Цветики прекрасные,

золотые, красные,

на лужайке вечерком

отдохнём с милым дружком.

А потом вдруг зарыдал рожок, да так жалобно:

На дуде я играла,

на дуде я играла,

кровью сердце моё истекало.

Солнышко прекрасное,

золотое, красное,

будит в могилах

среди камней

тени несчастные

мёртвых людей.

Холодно! Холодно!

Внезапно умолкла песня, и зов пастушьего рожка перешёл в затихающий стон. И только лесовик завывал вдали на склонах, да мельница все так же ревела и хохотала.

А в раскатах злобного хохота слышалось:

Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

Туре кручи по плечу

и завалы,

и завалы,

и завалы.

Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

Ну неси скорей муку

к нам под скалы,

к нам под скалы,

к нам под скалы. 

Ревела река, да лесная нечисть завывала вдали.

А недвижное око все смотрело и смотрело на охотника, маня его к себе с какой-то неистовой страшной силой.

Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

Ха-ха-ха, хо-хо-хо, пусты клети,

пусты клети,

пусты клети.

Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

И пойдут на радость вам

малы дети,

малы дети,

малы дети.

--">