Лев Ефимович Устинов - Золотая собака

прилавке вместо серебряных монет лежали кусочки самого обыкновенного кирпича.

Муж растерянно поморгал глазами, но быстро все понял.

— Нельзя ли купить для мальчика вон те красивые башмаки на толстой подошве? — Конечно, можно, — ответил продавец. — Покажите, пожалуйста.

Продавец принес ботинки. На толстой подошве! С цветными шнурками! А крючки для шнурков сверкали на них так, что даже продавец на секунду зажмурил глаза. — Сколько же они стоят? — Три серебряных монеты. — Что?! — воскликнула жена. Но муж схватил ее за руку и дернул так, что у нее даже серьги вылетели из ушей.

— Хорошо. Возьмите деньги, — сказал он, показывая на кусочки кирпича, и увидел, как в тот же миг кирпичные кусочки снова превратились в серебряные монеты.

— Я говорил тебе, что это его деньги. — Тогда зачем они нам? — мрачно спросила жена. — Пойди и выброси их в море.

— Ха-ха! — ответил ей муж. — Эта собака хитра, ну, да я еще хитрее. Пойдем!

Они побежали к главному строительному подрядчику, собрали всех плотников города, всех каменщиков, всех штукатуров, и к вечеру рядом с их старым домом вырос новый, красивый дом, почти дворец. А прямо возле крыльца выстроили лучшую в городе собачью конуру.

— Теперь наш сын будет жить в новом, своем собственном доме, — громко, чтобы все слышали, прокричал муж жене, как только началось строительство.

А Мальчик прыгал вокруг дома на одной ножке и говорил своему Другу:

— У меня будет свой дом, а значит, и у тебя будет свой дом. Это будет наш дом. А конура нам совсем не нужна. Мы будем считать ее не домом, а украшением.

И Друг вилял хвостиком и тоже прыгал от радости.

Мебельщики принесли в дом самую удобную мебель, ковровщики — самые пушистые ковры, а лавочники набили в погреба столько продуктов, что их хватило бы на сто лет — кушать с утра до вечера по девять раз в день.

И Золотая собака вздыбила много шерсти, чтобы со всеми ними расплатиться.

А когда все было сделано, Мальчик первым взошел на крыльцо, и двери перед ним сами распахнулись, и он обошел весь дом, много-много комнат, и в каждой комнате двери перед ним сами вежливо раскрывались. Он вернулся на крыльцо — и двери за его спиной так же бесшумно закрылись.

И отец, который только считался отцом, а на самом деле никаким отцом не был, похлопал Мальчика по плечу и сказал:

— Сегодня ты переночуешь в старом доме, а мы с женой — в новом. Если в дом захотят влезть грабители, мы сумеем их живо отвадить. Ты живи в нашем старом доме, а мы будем караулить твой новый.

Собака глухо, предупреждающе зарычала. Жадность оглушила их, они не слышали уже никаких предупреждений и бросились со всех ног в дом.

Но двери перед ними не открылись. С разбегу они ударились лбами о тяжелые медные ручки, и у каждого на лбу вскочила здоровенная шишка.

— Будь ты проклят! — закричала мать, которая только считалась матерью, но на самом деле никакой матерью не была. — Чтоб ты сдох и провалился вместе с твоим домом! — Тише, — сказал ей муж.

— Не буду тише! Ты старый дурак, и я тебя тоже ненавижу.

Мальчик, испугавшись ее крика, убежал в свой новый дом, а муж остался стоять посреди двора.

— Эй, Мальчик, поди-ка сюда! — крикнул он. Мальчик вышел из дома. — Подойди ближе. В голосе его слышалась угроза. — Спокойной ночи, Мальчик. Иди спать… Но перед сном ты скажешь своей собаке, что тебе нужен корабль.

— Но мне не нужен корабль, — испуганно возразил Мальчик.

— Ты скажешь ей, что тебе нужен корабль, — прошипел он в самое ухо Мальчика. — Собака — мой друг. Я не могу ее обманывать. — Значит, собаку ты обмануть не можешь, а нас можешь? — Разве я вас обманул?

— Да, ты обманул наши надежды. Мы тебя одевали и кормили и надеялись, что когда ты станешь большим, то будешь одевать и кормить нас.

— Но я еще не стал большим. Я еще маленький.

— Раз у тебя есть свой дом и ты богат — значит, ты уже большой.

— Но этот корабль все равно не сможет стать вашим. Тут какие-то чудеса…

— Ты назначишь меня капитаном и будешь мне платить по сто золотых монет в день. У собаки шерсти хватит. Пусть корабль считается твоим, а на самом деле будет моим. Он показал на свой тяжелый, толстый ремень. — Не завидую тебе, если этот ремень прогуляется по твоей спине.

Мальчик очень расстроился и пошел в дом. Двери, как всегда, распахнулись сами, но он ни капельки этому не обрадовался. Он сел в очень уютное кресло, но даже не почувствовал, что оно --">