Инбали Изерлес - Зачарованные

где нахожусь! А потом птица умолкла, и я понял, что это была ты.

Я чуть наклонила голову набок, глядя на него. Не дразнит ли он меня?

– Но я тебя не обманула… – Мой голос прозвучал жалобно, и я прижала уши.

– Продолжай в том же духе. Ты уже неплохо научилась, маленькая лисичка!

Он легонько куснул меня за плечо, а я ткнула его носом.

– У вас обоих хорошие инстинкты, – сказала бабушка с еле уловимой гордостью в голосе.

Она подняла вверх нос и замерла. Немигающим взглядом уставилась в пространство, и только ее усы чуть шевелились.

– Ветер поднимается, – пробормотала она наконец. – Он пахнет рекой и льдом. К рассвету пойдет дождь.

– Но воздух теплый! – выпалила я.

Мама подошла ближе, ее уши повернулись в разные стороны:

– Какой простой урок может спасти жизнь лисицы?

Мы с Пайри ответили одновременно:

– Наблюдай! Выжидай! Прислушивайся!

Напряжение, охватившее бабушку, растаяло, она нежно посмотрела на нас:

– Это верно, лисьи дети. Наблюдай, выжидай, прислушивайся… Все ответы записаны в песне неба и ритме земли.

Она снова вскинула голову и принюхалась.

Я повторила ее движение, глубоко вдыхая ароматы травы и почвы. Я не почуяла никакой влаги, только мягкий теплый воздух. Облака, обрамлявшие небо, были белыми. Я уставилась на них, памятуя уроки бабушки: только темные облака грозят дождем… Должно быть, бабушка заметила мою растерянность и утешительно лизнула в нос.

К нам подошел папа:

– Нужно перепрятать добычу. Она в неглубокой яме. Дождь ее испортит.

Папа и мама направились к изгороди. Бабушка шла между ними, беспокойно поглядывая на небо. Они были слишком крупными, чтобы проползти под изгородью там, где дерево было сломано, – и не смогли бы пролезть даже там, где Пайри расширил дыру. Они бежали по краю травянистой полосы к дальней стороне изгороди. Там стояло дерево с низко опустившейся веткой, служившей нам мостом. Мы с Пайри знали об этом дереве и не раз проползали по той ветке. Но Пайри никогда не пользовался ею во время нашей погони. Игра имеет свои правила, и мы оба это понимали.

– Идемте! – позвала мама.

Мне не хотелось уходить. Воздух был таким приятным, в нем пахло сладостью. Что, если в путанице травы спрятались ягоды? Я облизнулась.

Пайри играл с какой-то палкой, катая ее по траве и грызя, как кость.

Я села, прижав уши:

– Но мы только что пришли сюда!

Папа крикнул через плечо:

– Мы вернемся позже. Пайри! Айла!

Пайри бросил палку и последовал за ними.

Я поднялась на лапы. Глубокий вдох – и я почти убедилась, что где-то там есть ягоды. Если я соберу немного и принесу в нору, остальным это понравится. А если я поспешу, то доберусь туда раньше всех, ведь маме, папе и бабушке нужно еще перепрятать добычу.

Пригнувшись к земле, скользя между высокими стеблями травы, я шла на запах. Я вздрагивала от удовольствия, впитывая ароматы земли и коры, кисловатый запах листьев и насекомых в крепких панцирях. Я немного задержалась, чтобы сорвать несколько подснежников, которые вечно выглядели куда лучше, чем были на вкус. Большой зеленый жук пробежал по земле, и я тут же ударила по нему лапой, обрывая траву когтями. Но жук оказался проворнее, чем казалось. Он помчался к корням дерева, откуда его трудно было достать, и закопался между выступающими узлами. Я сунула нос в землю, пытаясь достать жука, но вместо того набрала полный рот пыли. «Забудь о жуке!» – велела я себе, и мои мысли вернулись к ягодам. Я принюхалась и крадучись пошла дальше, но сладкий запах исчез. Зато в воздухе вдруг почувствовался холод, напомнивший мне о предупреждении бабушки насчет дождя…

О ветре, который нес запахи реки и льда.

Я посмотрела вверх. На зубчатые серые здания наползала тьма. Солнце висело низко, излучая малиновый свет. Я повернула назад к изгороди, чувствуя себя виноватой. Мама и папа, наверное, уже беспокоятся обо мне. Мне не разрешалось одной ходить на зеленую полосу – вообще не позволялось покидать наш участок земли без Пайри.

Я заторопилась к изгороди и пролезла под ней.

Наша территория находилась у дальнего конца этой изгороди. Это было пространство, которое мы делили с бесшерстными, хотя старались не появляться там, когда они туда выходили. Этим участком пользовалась только одна семья бесшерстных – двое взрослых и двое молодых. Папа предостерегал нас, что они вовсе не дружелюбны, что они --">