Елена Сергеевна Холмогорова - Великодушный русский воин

и поселился в своём имении Болтышка под Киевом.

Поэт В. А. Жуковский написал о Раевском:

Неподкупный, неизменный,

Хладный вождь в грозе военной,

Жаркий сам подчас боец,

В дни спокойные мудрец.

Теперь, «в дни спокойные», в тиши и уединении Болтышки Раевский нашёл утешение и развлечение в хозяйственных делах. Много занимался благоустройством поместья: заложил фруктовый сад, высадил липовую аллею. К своему небольшому дому пристроил оранжерею для диковинных цветов, виноградных кустов и даже апельсиновых деревьев.

Софья Алексеевна, обретя, наконец, прочный дом, следила за тем, чтобы в кладовых был всегда мёд, соленья, варенья.

Но грустны были последние годы Раевского. Семья рассеяна по свету. В далёкой Сибири любимая Машенька, в калужской ссылке Екатерина, под полицейским надзором сын Александр, под пулями горцев Николай…

Умер маленький сын Марии, оставленный ею перед отъездом в Сибирь. По старой дружбе Раевский попросил Пушкина сочинить надпись для памятника. Она заканчивалась так:

С улыбкой он глядит в изгнание земное,

Благословляет мать и молит за отца…

Небольшой кабинет отставного генерала был полон воспоминаниями о битвах: карты, планы сражений, бумаги. Хоть и небольшой охотник Николай Николаевич писать о боевых подвигах, а всё же ради точности и исторической правды готовил он поправки и замечания к появляющимся трудам о войне 1812 года.

За тем же столом вёл он переписку: писал письма Машеньке в Сибирь и Николаю — на Кавказ. Случилось так, что спустя тридцать лет Раевский-сын принял командование тем же Нижегородским драгунским полком, который когда-то водил в походы отец.

Опытный генерал давал сыну множество советов. Но о чём бы ни говорил, заканчивал одним, главным:

— Во всех случаях покажи себя достойным военным человеком.

И Раевский-младший всегда следовал этому… В его полку служили разжалованные в солдаты декабристы. Несмотря на строгие предписания, Николай Раевский обращался с ними дружески, принимал у себя.

Узнав об этом, Николай I велел немедленно отстранить Раевского от командования. Долго пришлось ему потом добиваться нового назначения.

«…И ВЕЧНОЙ ПАМЯТЬЮ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА»

В Болтышке, среди дубовых рощ, провёл Раевский, уже тяжело больной, свои последние дни. Неподалёку и похоронен. На могильной плите начертаны слова, напоминающие о ратных подвигах генерала:

Он был в Смоленске щит,

В Париже — меч России.

После смерти Николая Николаевича семья оказалась в трудном денежном положении. Пушкин по просьбе Софьи Алексеевны обратился к властям, хлопоча о пенсии для «вдовы героя 1812 года, великого человека, жизнь которого была столь блистательна, а смерть так печальна».

Конечно же, портрет генерала со временем стал украшением семейной коллекции. Сбылась мечта маленького Николеньки, даже место он угадал — над камином в гостиной. Но не только в домашней парадной зале был его портрет.

У русского царя в чертогах есть палата,

Она не золотом, не бархатом богата…

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью двенадцатого года.

Так писал Пушкин о Военной галерее Зимнего дворца, где на стенах в пять рядов расположились триста с лишним портретов генералов — участников Отечественной войны. Среди них — портрет Раевского.

И сегодня смотрит на нас, принадлежащий не только прямым потомкам своим, но всем нам, строгий генерал, благородный человек, «великодушный русский воин» Николай Николаевич Раевский.

--">