Винко Мёдерндорфер - Кит на пляже

учебник, всё же так логично. И интересно.

Алекс в школу ходит без книг и тетрадок, но он сразу же радостно согласился со мной заниматься. Два раза в неделю мы с ним остаёмся после уроков примерно на час. Он совсем не такой тупой, каким притворяется. Сидит рядом со мной и быстро всё схватывает. После первой же недели дела с математикой у него улучшились. Классная меня похвалила. А Петра немножко ревновала. На биологии она мне шепнула, что Алекс умеет отлично целоваться. «Да? – сказала я. – А ты с ним уже целовалась или что?» Я нарочно сказала это громко, чтобы Птенец-географ тоже слышал. Учителя по географии мы зовем Птенец, потому что у него такая маленькая, коротко стриженная головка – натуральный птенец. А рот большой. Aquila chrysaetos. У птенцов беркута вот ровно такая голая голова и огромный клюв. Это прозвище, естественно, придумала я. У остальных такого воображения нет. Я предлагала одноклассникам придумать прозвища всем учителям – и мы их придумали. Я написала список и раздала всем. Потом, правда, список каким-то образом добрался до учителей, и мне опять пришлось идти к директору.

В общем, Петру я нарочно громко спросила: «А ты с ним уже целовалась или что?» – чтобы она покраснела и призналась: «Да нет, мне говорили».

А Птенец-географ сказал: «Ника! Не мешай работать».

Я вежливо улыбнулась и ответила:

– Простите, господин Пте… – и быстро исправилась: – Господин учитель.

Класс засмеялся. Птенец несколько удивился: почему вдруг все смеются? Он сказал:

– Да, ты знаешь географию лучше всех в классе, но всё равно у тебя нет права мешать остальным. Поняла?

Я кивнула.

– Конечно. Простите, господин… – и замолчала, как будто не знаю, как его назвать. Все снова засмеялись. – …Господин учитель.

– Ты что говорила? – спрашивает Петра, не отрывая взгляда от парней, которые бегут в нашу сторону.

– Я предлагала сбежать из дома, чтобы у родителей прибавилось седых волос. Мой отец за одну ночь точно поседеет, – говорю я со смехом: вспомнила, что он часто повторяет: «Доведёшь меня до седых волос».

Петра пожимает плечами.

– У меня папа лысый, – говорит она на полном серьёзе. Я закатываю глаза. Ужас какой, она всё понимает буквально.

На телефон опять приходит записка. Понятно, Барбка хочет со мной поговорить. У меня уже два непрочитанных сообщения. Открываю первое. Там написано: «Я бы тоже сбежала». Во втором: «Дома, наверное, вообще не заметят, что меня нет».

Парни уже совсем близко. Алекс ржёт и строит рожи. Ему остался последний круг. Он несколько раз подскакивает, как кенгуру. Выделывается. Хочет, чтобы мы поняли, как легко ему удалось всех обогнать. Петра встаёт; она сильно нервничает и думает, что Алекс смотрит именно на неё. Я тоже встаю. Барбка опять что-то набирает в телефоне. Я поднимаю руки и подпрыгиваю несколько раз: «Уа-а-а-а-а! Уа-а-а-а-а! Уа-а-а-а-а!» Я такое видела по телевизору; так скачут болельщики на матчах американского футбола. Алекс машет мне рукой. Петра, естественно, машет в ответ, как будто он ей махал. Алекс подпрыгивает ещё выше и снова машет. Прыгает он высоко, обе ноги в воздухе, как будто хочет помахать и руками, и ногами. При этом его длинные ноги слегка заплетаются, он машет руками, стараясь удержать равновесие, но земля и Ньютон хватают его за нос и притягивают вниз. Ноги у него сопротивляются, руки тоже, молотят воздух, как будто он хочет взлететь, но Алекс всё-таки грохается лицом вниз и проезжается носом по красно-жёлтому песку.

Траектория оказывается довольно длинной. Он никак не может остановиться. Пятки у него поднимаются всё выше и выше, а нос движется по земле. Наконец он всё-таки останавливается и в этом смешном положении замирает. Похож на страуса, который решил сунуть голову в песок и слишком поздно сообразил, что вообще-то стоит на скале.

Очень смешно.

Если бы не было так обидно.

И больно.

Скорая помощь

– А-а-а-а-а! – закричала Петра и закрыла рот ладонями, как парикмахерша в какой-нибудь британской комедии. Барбка быстро что-то набрала в телефоне, и мне тут же пришло сообщение. Позже, когда я посмотрела, что она мне писала, я прочитала: «Уй-й-й. Больно же».

– А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! – орала Петра, а парни из девятого «А» злорадно перепрыгивали через своего бывшего одноклассника, который лежал на земле с высоко --">