Олеся Усольцева - Великие духи Барабинской степи

Остальным же спать совсем не хотелось. Анька с Ксюшкой пошли в палатку к Кириллу, Брёме и Стасику. Старшие ребята и Любка с Алиской остались сидеть у костра.

Сначала они пели.

— А давайте нашу! — предложила Алиска.

— Какую? «А в это время женщины копали»? — спросила Люба.

Все поддержали предложение, и затянули:

«Легенду слышал я в далеком детстве,

Не все я помню, честно говоря,

Как в древности стояли по соседству

Мужской и женский — два монастыря».

— А может, про ежиков? — спросил Лёшка. Все закричали: «Да, да!», и запели:

«А я ёжиков люблю,

Я от ёжиков торчу,

Я от ёжиков шизею

Будь они хоть три рубля».

Петь не получалось. Оказалось, что из каждой песни ребята знают слова только первого куплета.

— Кстати, а кто между палаток бегал? Ген, помнишь мы видели призрака? — спросила Алиска.

Никто не признавался.

— Наверное, кто — то из салаг, или Сажина? — предположил Геныч.

— А зачем ей это? Или ты думаешь, у нее крыша поехала? — ответила Любка. — Она, конечно, странная, но ей больше подходит животных мучать, чем такой ерундой заниматься!

— А может?.. — начала Алиска, и замолчала.

— Может, что? — спросил Сеня.

— Да так, ничего…

— Духи?

— Я просто подумала… Не всему есть объяснение. Белое пятно остается неразгаданным. И еще, мы ходили на курган, после того… И в яме кто — то шуршал, какие — то звуки оттуда исходили…

— Бурундук, наверное, — сказал Удав. — Но уж точно не духи.

— Да? Может быть… — Алиса задумалась. — Олег, раз уж у нас ночь откровений, что ты про волков говорил?

— Я их видел в ту ночь, когда мы на курган ходили. Гляжу — Геныча нет нигде, и мимо два таких здоровенных белых степных волка пробегают! Я, кстати, напугался похлеще вашего. Так что нас с Генычем бог — то наказал…

Алиса снова подумала про амулет, про закон степи. Интересно, если бы она была на Иринином месте, оставила бы она здесь, в степи, эту загадочную вещь? Сейчас, будучи собой, она думала, что так будет правильно поступить. Но она — всего лишь школьница, впечатлительная и романтичная. И, почему — то, ей казалось, что с возрастом это не пройдет.

— Как вы думаете, Ирина Алексеевна не передумает насчет амулета? — спросила Алиса.

— Нет, конечно, — ответил Удав. — Ты что, оставила бы его тут?

— Я — да.

— Ты так говоришь, потому что ты не ученый и не археолог. Если бы это была твоя работа, думала бы по — другому, — сказал Геныч.

— Сень, а ты? — спросила Алиса.

— Тоже забрал бы, исследовал. Может, польза была бы для науки, — ответил тот.

— Алиска, ну ты чего? Может, Ирине Нобелевскую премию дают? — вмешалась Любка.

— А я бы, знаете, почему увез с собой? — спросил Костя. — Я бы сдал в ломбард. Или переплавил бы на колечки какие — нибудь и продал. А че?

Все засмеялись.

— Костя, да это не золото, это сплав, — сказал Лёшка.

— А вдруг? — не унимался Костя.

— Слушай, да я смотрю, ты и Родину продашь! — сказал Геныч.

— Смотря сколько предложат, — ответил Костя.

***

Ребята посидели еще немного. Многие сходили за теплой одеждой. Сенька поставил на огонь котелок с водой, чтобы сделать чай. Ночь была холодная.

— А вы помните, что сегодня — самая короткая ночь в году? — спросила Любка.

— О, здорово! Так, значит, рассвет скоро! — сказал Геныч.

— Мне кажется, я до него не дотяну, — произнес Костя, и зевнул. — Я, пожалуй, пойду на боковую. Расскажете мне потом.

Лёшка с Олегом тоже ушли.

У костра остались четверо. Алиса положила голову на Сенькино плечо. Гена обнял Любу. Они смотрели, как танцуют и извиваются языки костра. Пили свежезаваренный чай с карамельками. Они почти не разговаривали, и молчать было приятно. Каждый думал о чем — то своем. Но всем им хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. И рассвет, каким бы красивым он не был, тоже никогда бы не наступил.

Но он наступил. Они отошли от лагеря, чтобы видеть, как встает солнце. Над полем висела дымка тумана. Сначала, в щели между ровной линией горизонта и, нависшей над ним, сине — серой полосой облаков, появился просвет. Затем солнце, поднимаясь выше, окрасило облака в желтый, оранжевый и сиреневый цвета. Золотой диск поднимался над степью, приветствуя новый день.

Они стояли в линию, Люба, Гена, Алиса и Сеня, и любовались самым прекрасным рассветом в их жизни. Люба с Генкой держались за руки, Сеня с Алисой тоже.

А потом --">