Михаил Георгиевич Серегин - Божий одуванчик

финансово-экономическую академию, так как парень еще очень молод.

А вот Свиридова-старшего, как уже вполне сложившегося и достаточно образованного человека, он не собирается никуда устраивать, а предлагает ему работать в его детективном агентстве «Донар» или в частном охранном предприятии «Шериф».

Владимир тогда рассмеялся и сказал:

— А вы знаете, дядя Толя, кому вы предлагаете у себя работать?

Немного помолчав, Осоргин ответил сдержанно и сурово:

— Я привык делать предложения только людям, в которых уверен и чью биографию хорошо знаю.

— То есть вы знаете, чем я занимался раньше?

— Разумеется. О том, что Владимир Антонович Свиридов — бывший офицер спецназа ГРУ и работал в спецотделе «Капелла», номинально приписанном к ведомству внешней разведки, не знает только ленивый. Недавно я прочитал на соответствующем сайте Интернета последние новости о тебе и твоем друге Фокине. Западные таблоиды довольно охотно о тебе пишут. В последнее время ты прославился.

— Вы хотели сказать — в последний год, — проговорил Свиридов. — Потому что если бы я до сих пор сидел в Саратове, не было бы необходимости мотаться по заграницам и поставлять скандальный материал для борзописцев из западной «желтой» прессы.

…Этот разговор — кстати, не непосредственно, с глазу на глаз, а по телефону — состоялся примерно месяц назад, и вот теперь Свиридов-старший, вернувшись в Россию, предлагал своему прогоревшему в Москве младшему брату переехать в малую столицу.

— А на че я поеду? — спросил Илья. — А?

— А что, у тебя шаром покати?

— Ага. Я же говорю: питаюсь одной сивухой, — нетвердо выговорил Илья и совсем уж некстати икнул.

— А где ты сейчас находишься? На вокзале?

В Краснопресненской главной пересыльной тюрьме? В государственной богадельне для великомучеников? — прозвучал саркастический голос брата.

— Да не… какая… богадельня? На хате.

— А я тебе о чем говорю? Совсем, что ли, все мозги залудил своим душеспасительным сивушным антидепрессантом? Продай квартиру и приезжай.

Илья промычал что-то нечленораздельное, а потом воскликнул:

— А ведь это м-мысль! В-в-в… а ведь и продам!

— Продавай, бери все деньги, ничего на них не покупай, тем более тачку, и дуй самолетом сюда. Продать квартиру — это не так уж и долго.

— Легко тебе говорить… — раздраженно пробормотал Илья.

* * *

Однако, несмотря на все злоупотребления алкоголем, через неделю Илья в самом деле оказался в Питере.

В аэропорту его встречали Анатолий Григорьевич, Владимир и другие официальные лица, как говорили в советское время, давая сводки о перемещениях членов партии и правительства по территории земного шара и в частности страны, «где так вольно дышит человек».

В роли «и других официальных лиц» подвизался Афанасий Фокин. Его огромная фигура прекрасно просматривалась в толпе встречающих.

Рядом с Фокиным стоял Владимир Свиридов. На его загорелом аскетическом лице блуждала сдержанная снисходительная улыбка.

Возле Свиридова, едва доставая ему до плеч, стоял плотный подтянутый мужчина лет пятидесяти.

Илье никогда еще не приходилось видеть брата своей покойной матери, но он сразу понял, что это и есть Анатолий Григорьевич.

— А-а, вон он, Илюха-то! — гаркнул Фокин на весь аэродром. Стоящий рядом старичок от неожиданности выронил палочку и едва не упал: хорошо еще, что его успела подхватить свирепого вида старуха с бульдожьими челюстями и яростно зыркающими во все стороны глазами.

Илюха легкой походкой сбежал с трапа и обнялся с братом, которого давно не видел, дружески хлопнул по здоровенному плечу Фокина, а потом повернулся к дяде.

Анатолий Григорьевич погладил тяжелый квадратный подбородок, поросший седоватой двухдневной щетиной, и буквально впился взглядом в племянника.

На его лице калмыцкого типа перекатывалось озабоченное, несколько тревожное любопытство. Пристальный взгляд небольших, широко расставленных серых глаз буравил лицо Илюхи.

Впрочем, это продолжалось лишь несколько секунд. Анатолий Григорьевич протянул Свиридову-младшему руку и сказал:

— Ну, здравствуй, племянник.

— За встречу надо выпить, — немедленно влез Фокин. — Сто лет не виделись.

— Сто не сто, а двадцать четыре года я Анатолия Григорьевича не видел, — сказал Илья.

Он был с похмелья, а это всегда сопровождалось у него неумеренным выкидыванием --">