Иван Владимирович Сербин - Чертова дюжина

конечно. Надо было выдрать тебя разок как следует, — он серьезно посмотрел на жену. — Не дури, Светка. Оставайся. Это же блажь. Через неделю самой стыдно станет. Посмотри на него внимательно, — Котов ткнул пальцем в сторону хлыща. — Это же гнус. Накипь. Они тянут кровь из других.

— Ты… — Скулы у Светланы заострились. — Я всегда знала, что ты козел, но что настолько козел… — Она резко повернулась к своему новому избраннику. — Пойдем отсюда. Не хочу с ним больше разговаривать.

Тот с готовностью подхватил чемоданы.

— Светка, — Котов мгновенно оказался на ногах, подскочил к жене, схватил за руку повыше локтя. — Подожди, постой. Не уходи. Ты мне нужна. Ну ладно, я вел себя не очень внимательно. Прости. Но нельзя же так сразу рубить все концы. Давай попробуем еще раз.

Похоже, именно этого Светлана и ждала. На губах ее мелькнула торжествующая усмешка.

— Я же говорила, что мой муж — тряпка, — с ледяным торжеством сообщила она кавалеру.

Тот мялся в прихожей, покряхтывая под весом импортных «шкафов с ручками».

— Поставь чемоданы и выматывайся из квартиры, — приказал ему Котов.

— Нет, не ставь. Это мои чемоданы! И квартира эта такая же моя, как и его! — повысила голос Светлана и ненавидяще посмотрела на мужа: — Кто ты такой, чтобы приказывать?

— Я пока еще твой муж, — твердо ответил Котов.

— Вот именно. Пока. Завтра я подаю на развод! — зло выдохнула она. — Нет, сегодня. Сегодня же! Пожила с солдафоном, хватит! — Светлана возмущенно отняла руку. — И оставь эти гестаповские замашки для своих подопечных!

— Извини. Я не хотел делать тебе больно.

— Да ты всю жизнь только и делаешь мне больно! — вдруг выкрикнула Светлана. — Всю жизнь!

Котов снова посмотрел на кавалера.

— Тебе, по-моему, русским языком сказано было: поставь чемоданы и выметайся.

— Нет, — взвизгнула Светлана. — Мы уйдем вместе.

— Я что, с пустым местом разговариваю? — рявкнул Котов. — Поставь чемоданы и убирайся!

— А то что? — вдруг очень спокойно поинтересовалась Светлана. — Вызовешь «воронок» и увезешь нас на Лубянку?

— Не говори глупости, — поморщился Котов. — Я просто хочу, чтобы ты успокоилась и мы поговорили без эмоций!

— Хватит, наговорились, — Светлана быстро прошла к двери, открыла замок. — Пошли.

— Извините, — промямлил кавалер, протискиваясь в дверь.

Котов улыбнулся. Зубы его были стиснуты, и улыбка выглядела, как злобный оскал.

— А-а-а-ах, — выдохнул он гортанно.

Дверь закрылась, щелкнул язычок замка. Не меньше минуты Котов стоял совершенно неподвижно. Затем он начал двигаться с сосредоточенной активностью. Стянул мокрый плащ, повесил на «плечики». Разулся, плотно набив туфли старыми газетами. В гостиной снял костюм и аккуратно убрал в шкаф. Накинул махровый халат. Затем открыл бар, достал бутылку водки и, свинтив пробку, сделал мощный глоток прямо из горлышка.

— Ладно, — сказал Котов громко, обращаясь к ушедшим собеседникам. — Посмотрим. Посмотрим.

Вернув бутылку на место, он прошел в спальню и, завалившись на кровать, прикрыл глаза рукой.

21 августа, четверг

Ветер разгуливал по городу, словно припозднившийся пьянчужка в обнимку со своей единственной подругой — ночью. Дома, как задремавшие часовые, безразлично пропускали его, а он бесшабашно и дурашливо насвистывал мелодии лета на флейтах водосточных труб. Изнывающие в романтическом томлении фонари мечтательно выгнули по-жирафьи длинные шеи и задумались о чем-то своем. По умытым куцым коротким дождиком улицам нет-нет да и проезжали редкие машины, но не вальяжно, не по-барски, как днем, а торопливо, припадая к асфальту стальными телами. Ночь. Лето. Серые нити грядущего дня уже начали опутывать лиловый купол на востоке за крышами, однако это еще было не утро, только слабый намек на него.

Двое встретившихся на набережной у ЦПКиО выбрали именно это время, потому что знали: ночь — лучшая защита. Ночью все кошки серы, шорохи тревожны, а тени убийственно страшны. Эти двое не боялись ни кошек, ни шорохов, ни теней. Более того, тени были их неотъемлемой частью. Три — у первого и одна — у второго. Люди-тени, сопровождающие парочку всегда и всюду. Собранные, внимательные, идеально безликие, незаметные в толпе. Все четверо в плащах, скрывающих оружие. У троих — короткие пистолеты-пулеметы «узи», у одного — мощный тупорылый «АКМСУ». Сейчас тени рассредоточились, оттянулись от --">