Андрей Воронин - Время вспомнить все

не убил.

– Ты задушил официанта?

– Вновь ошибаешься. Лучше выпей виски и успокойся.

– И знаешь что, – сказал Забродов, – я пришел, чтобы убить тебя.

Илларион Забродов уже просчитал ситуацию. О том, что произведение искусства должна сопровождать легенда, он знал, о бредовой мечте Хоботова ему рассказала Болотова. И теперь весь внутренний мир этого человека ему открылся, стал понятен. Для него самым дорогим и самым важным является не человеческая жизнь, а страшная скульптура, ею он дорожит больше всего.

– И что ты собираешься с ней делать? – кивнув в сторону скульптуры, осведомился Забродов.

– С ней? – ласково произнес Хоботов. – Ее отольют в бронзе, ее будут повторять в мраморе, ее станут фотографировать, печатать, о ней примутся снимать фильмы. Она войдет в историю искусств как «Христос» Дали, как «Давид» Донателло, как Роденовский «Мыслитель». О ней станут говорить, когда ни тебя, ни меня, ни Болотовой уже не будет на этом свете. О нас забудут, вернее, забудут о вас, а меня будут помнить.

– Ты думаешь? Ты уверен в этом?

– Абсолютно, – сказал Хоботов. – Завтра придут мастера, снимут с нее форму, отольют в бронзе.

– Мастера, может, и придут, – сказал Забродов, – а вот в бронзе ее не отольют.

– Как это не отольют?

– А вот так. Я пришел, чтобы ее уничтожить.

– Что!? – прорычал Хоботов и вся его голова, даже лысина, выбритая и гладкая, как бильярдный шар, вначале побагровела, а затем стала белой, словно бы голову скульптора перепачкали мелом. – Ты ее? – до Хоботова дошло, зачем и почему появился этот мужчина в его мастерской. Но, по мнению скульптора, Илларион Забродов был слишком слаб, чтобы противостоять ему.

– Хочешь, я тебе что-то покажу?

– Покажи, – сказал Забродов.

Хоботов с бутылкой виски в руке двинулся в угол мастерской. Затем наклонился, схватился за стальное кольцо и рванул на себя большой люк, под которым была яма, где хранилась глина. Из ямы, как из могилы, пахнуло влагой и сыростью.

– Иди, глянь.

Илларион подошел. Интуиция у него была развита превосходно, он приблизился к краю. Яма была два на полтора, ну, точь-в-точь яма на кладбище.

– Посмотри, что там.

Илларион сделал полшага, и в это время Хоботов с диким утробным звуком, вырвавшимся из раскрытого рта, бросился на Иллариона. Только феноменальная реакция и интуиция спасли Забродова, он успел увернуться, успел устоять на краю ямы и отпрыгнуть от нее. Хоботов с бутылкой в руке вновь двинулся на него.

– Я тебя убью! Ты станешь еще одним звеном легенды, страшной легенды, – шипел, как самый настоящий удав, скульптор, надвигаясь громадой своего тела на Иллариона.

Ударом ноги, резким и быстрым, Забродов смог выбить бутылку из правой руки скульптора. Та, описав дугу, ударилась о стену, рассыпалась на мелкие темно-зеленые осколки. Илларион ничего не говорил, он действовал беззвучно. Хоботов же рычал, шипел, он лез на Иллариона, расставив руки, нацеливаясь на его горло.

Забродов это понял. И вот Хоботов бросился. Это был бросок удава на свою жертву, бросок стремительный и мощный. Илларион успел пригнуться к полу, и скульптор всей громадой пролетел над ним с шипением и свистом, как локомотив проносится над человеком, упавшим между рельсами.

Илларион резко выпрямился и нанес ребром ладони сокрушительный удар по печени. Хоботов лишь ойкнул, но этот удар не смог его остановить.

«Ну и силен!» – мелькнула мысль.

На полу, у стеллажа, лежала кувалда с длинной деревянной ручкой, кувалда для сгибания арматуры. Подобные всегда есть в мастерских скульпторов. Хоботов схватил кувалду и, размахивая ею, вновь двинулся на Иллариона.

– Ну, давай, давай, – выкрикнул Забродов.

Кувалда пронеслась над головой Забродова. Если бы не реакция, этот удар размозжил бы череп – так, как тяжелый молоток разбивает грецкий орех. Хоботов размахивал ей так легко, словно бы это была ложка, словно бы она ничего не весила. Еще дважды Илларион смог увернуться и понял, следующий раз обмануть Хоботова ему не удастся, и удар достигнет цели. Если кувалда попадет даже не в голову, а в плечо или грудь, он уже не сможет противостоять скульптору.

И тогда Забродов, сконцентрировавшись, превратившись в комок сжатых нервов и мышц, сделал обманное движение, бросившись вначале влево, а затем качнулся вправо, и ребром ладони ударил Хоботова в горло. Ударил сильно. Скульптор-убийца остановился, кувалда упала на деревянный пол с глухим --">