Михаил Март - Тем тяжелее будет падение

в кино они выглядели иначе. Вот только лица со звериным оскалом не соответствовали образу. Костюмы немного помяты, но модные и дорогие. Уж в моде Катя понимала толк. Да и внешность их не пугала ее. Один – толстячок с кудрявыми волосами, в очках, и вполне мог сойти за какого-нибудь программиста или врача. Второй – с залысинами, немного сутулый, с бесцветной физиономией и рыбьими глазами. Не иначе как банковский клерк или администратор в магазине мебели. Третий выглядел на все сто, если бы не его агрессивность. Высокий блондин с красивым мужественным лицом, похожий на какого-то американского артиста. Кремовый костюм его был запачкан кровью. Он суетился больше остальных, резко жестикулируя и отдавая какие-то команды. Четвертый походил на атлета, единственный, кто вместо костюма был в джинсах и тонком свитере. Его лицо запоминалось благодаря крупному носу и модной небритости. Катя видела одного художника, очень похожего на него, но только тот выглядел макарониной по сравнению с этим широкоплечим парнем. Все они были уже немолодыми. По мнению Кати, разумеется. Если муж чине за тридцать, то он уже старик.

– Где ублюдки? – спросил красавчик, поднимая девчонку с пола.

Но она ничего не могла ответить. У нее свело челюсть и зубы так стиснулись, что девочка не в силах была открыть рот.

– Один здесь, Никита, кажется, сдох, – раздался голос из кухни.

Блондин оставил девочку и откликнулся на зов. Катя вздрогнула, когда толстяк зашел в детскую. Там Кешка! Но, судя по всему, он его не заметил. А тут еще мать очнулась и вышла на шум. Она не успела проспаться и протрезветь как следует, и Катя в ужасе подумала о возможных последствиях. Женщина слегка покачивалась и тут же наткнулась на безликого с залысинами.

– Ба! Какая прелесть! – воскликнул он.

На женщине была только юбка, а верх ограничивался бюстгальтером, в котором теснилась пышная красивая грудь.

– Ты что здесь делаешь, хмырь косоротый? Ванька, это ты привел сюда свою шоблу?

– Твоего Ваньку в другом месте валяют. А здесь люди солидные. А почему бы тебя не повалять? А?

Он сорвал с женщины лифчик и схватил ее за бедра, за что тут же получил увесистую оплеуху. Хозяйка квартиры умела за себя постоять, находясь под любым градусом. Завязалась борьба, а точнее, женщина получила ответный удар, и его уже трудно было назвать оплеухой. На помощь приятелю пришел здоровяк. Высокий блондин тем временем выглядывал в окно кухни.

– Ушел, скотина! – констатировал он, обращаясь к толстяку, который осматривал труп.

– Этот уже ничего не скажет, и в карманах у него пусто. Боюсь, следы обрываются, Никита.

– А ты не бойся, родственничек, от меня не уйдет. Достанем.

– Когда? Думаешь, он запрет рот на замок?

– Запрет. Знает, с кем дело имеет.

Из коридора донесся детский крик. Девчонка стояла возле двери спальни и кричала. Блондин и следом толстяк ворвались в комнату, отшвырнув Катю в сторону. Картина выглядела непристойно. Здоровяк держал лежавшую на кровати женщину за руки, а безликий, задрав юбку, пытался стянуть с нее трусы.

– Ух ты какая упрямая, целка, что ли? Брыкается, как молодая!

Но женщине удавалось выворачиваться, и у насильников ничего не получалось.

– Салаги! С бабой и то справиться не могут. Козлы! – сказал блондин и решил проблему проще. Он подошел к кровати, вынул из-за пояса нож и полоснул женщине по горлу.

На лицо лежавшего сверху лысоватого брызнула кровь. Все оторопели. Женщина забилась в конвульсиях.

– Ну что, Сеня, продолжай! Теперь она сопротивляться не будет.

Сеня вскочил словно ошпаренный.

– Что, придурок? Расхотел? Ты для чего сюда пришел?!

– Зря ты это, Никита, – тихо пробурчал здоровяк, отпуская руки женщины.

– А тебе тоже захотелось полакомиться? Вам баб не хватает? А мы сегодня не в этом направлении работаем, Лева.

В коридоре послышался шум и щелчок замка.

– Девчонка! – крикнул блондин.

Толстяк, ближе всех стоявший к двери, выскочил из комнаты. Он успел схватить Катю за волосы, когда она уже выскальзывала за дверь. Он с такой силой рванул ее назад, что детские шейные позвонки не выдержали и хрустнули.

– Ну вот, доплясались! – осипшим голосом прохрипел здоровяк, потирая щетину.

Курчавый очкарик все еще держал девочку за волосы, полулежавшую, полувисевшую, как веревочная кукла. Его челюсть отвисла, словно у бульдога, собрав толстый подбородок в складки.

– Кажется, я начинаю трезветь, – промычал безликий.

– Ты бы начал --">