Виктор Николаевич Доценко - Ловушка для Бешеного

сует нос во все дела своего новоявленного партнера и готов выполнять любые его желания и капризы.

«Меньше знаешь, крепче спишь», — к месту припомнил Бешеный давнюю присказку. Он с удовольствием поспал бы, но голод не давал ему забыть о пустом со вчерашнего дня желудке. «Тут‑то и согласишься, что секс и голод правят миром», — невесело подумал Савелий.

Словно прочитав его мысли, Широши обернулся и с очевидной заботой в голосе произнес:

Вы ведь, наверное, буквально умираете от голода. Это моя вина. Вас сейчас покормят.

Не откажусь, — коротко ответил Савелий.

Одна из двух дверей позади него распахнулась, и в салон вошла юная прехорошенькая индианка в цветастом сари и с подносом в руках. С кокетливой улыбкой и почтительным поклоном она поставила перед Бешеным поднос с огромным, хорошо прожаренным куском мяса и нарезанным тонкими ломтиками картофелем, на отдельной тарелке были свежие овощи. Завершал этот натюрморт большой бокал гранатового сока.

Поблагодарив девушку по–английски, Савелий набросился на еду и буквально с космической скоростью с ней покончил. Ощущая приятную тяжесть в желудке, он закрыл глаза и погрузился в сон. Спал он спокойно, без сновидений, если не считать краткого появления, буквально на миг, лица любимой Джулии, в глазах которой Савелий успел прочитать некоторое беспокойство. Ему даже показалось, что она молила его о чем‑то: то ли о том, чтобы вернуть его в свою жизнь, то ли просила о помощи. Савелий попытался «настроиться на ее волну», чтобы разобраться в смысле видения, но образ любимой исчез, а он вновь провалился в царство Морфея…

А когда открыл глаза, обнаружил, что самолет стоит на земле. В салоне горел тусклый ночной свет. Ни Широши, ни Вадима в салоне не было.

«Наверное, пошли отдыхать», — безразлично подумал Бешеный и встал, чтобы потянуться и размять мышцы.

Появилась давешняя прелестная индианка и поинтересовалась, не хочет ли сэр чая или кофе. Без долгих раздумий Савелий согласился на чай. Чашка была большая, а напиток терпкий и душистый. Тут в салон вошел Широши, но не из своих покоев, а с улицы.

Хорошо ли спалось, Савелий Кузьмич? — поинтересовался он.

Неплохо. Но не отказался бы поспать еще, — в тон ему ответил Савелий.

У вас такая возможность будет. Мы сделали посадку в Шенноне, если забыли, это Ирландия, чтобы дозаправиться и благополучно пересечь Атлантику.

Так мы летим в США?! — спросил удивленный Савелий, и у него мелькнула надежда, что там‑то он найдет способ увидеть Джулию и своего дорогого сыночка Савушку.

Нет, конечная цель нашего путешествия — Мексика, — резко оборвал тонкую нить его надежды Широши. — Там у нас должна произойти очень важная встреча, которая и определит наши, точнее, ваши дальнейшие действия.

Мексика, какие‑то встречи — все это было так ничтожно по сравнению с тем, что он опять не увидит сына и самого близкого на земле человека. Бешеного пронзило острое, как наточенный клинок, желание проводить хотя бы раз в неделю вечер с Савушкой, вообще быть рядом с ним, оберегая от опасностей этого обезумевшего мира, постоянно делиться с ним своими знаниями и умениями в надежде, что он когда‑нибудь превзойдет отца. Несбыточность этого желания в реальной жизни только добавляла остроту и бесконечную горечь. Эти не слишком знакомые Бешеному чувства нахлынули на него с такой интенсивностью и силой, что он с иронией подумал: «Я старею и делаюсь безнадежно романтичным и глуповато сентиментальным».

Савелию пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы отогнать эти несвоевременные мысли и снова погрузиться в дрему.

Его разбудил голос Широши, говорившего с кем- то по сотовому телефону. Как Савелий понял по отдельным словам, разговор шел по–испански. Этому Бешеный не удивился, поскольку привык, что Широши одинаково хорошо знает множество языков. Поразило его то, что Широши, всегда спокойный и ироничный, почти кричал в трубку и, судя по всему, сердито отчитывал собеседника.

Савелий выглянул в иллюминатор. Под крылом «Боинга» угадывалась бескрайняя серебристо–серая гладь Атлантики.

Кстати, Савелий Кузьмич, вам когда‑нибудь приходилось бывать в Мексике? — спросил Широши, закончив телефонный разнос.

Пока черт не заносил, — пошутил Бешеный.

Я согласен на роль черта, — с готовностью подхватил его шутку Широши, — но ведь вы‑то, мой друг, далеко не Фауст.

Не Фауст, --">