Александр Леонидович Аввакумов - Конец Пиона

вермахта, чтобы как-то сохранить себя. Он выпил коньяк и почувствовал вкусовой букет этого напитка. Неожиданно кто-то постучал в дверь. Полковник поставил пустую рюмку на тумбочку и поднял глаза: в дверях стоял начальник узла связи.

– Господин полковник, срочная шифровка, – произнес капитан и протянул ему лист бумаги.

– Читайте, – сухо произнес тот, отметив про себя, что теперь для него уже нет ничего срочного.

Из шифровки, полученной из Казани, следовало, что Пион сдал всю агентурную сеть сотрудникам НКВД, а сам скрылся в неизвестном направлении. В ней сообщалось, что при задержании погибли лейтенант Хейг и лучший его агент Татарин.

Закончив читать, капитан посмотрел на полковника и, словно догадавшись о его вопросе, быстро произнес:

– Господин полковник, радист во время передачи не вставил специальный знак, что работает под контролем русской контрразведки.

Шенгарт махнул рукой, и капитан буквально испарился из кабинета. Два дня назад ему позвонили из гестапо и сообщили об успешном переходе линии фронта агентом Проценко, и что они якобы сейчас осуществляют тщательную его проверку. Он еще раз перечитал шифровку, оставленную на столе капитаном, и поднял трубку.

– Соедините меня с начальником четвертого отдела гестапо.

В этот раз ждать пришлось недолго. Ему ответил оберштурмбанфюрер Клюге, которого он хорошо знал еще по Берлину.

– Полковник, я только что получил шифровку из Казани. В ней сообщается о том, что этот человек сдал русским всю нашу сеть.

– Господин полковник, вы бы не могли передать ее мне? Буду очень вам признателен.

– Хорошо, Клюге, она у меня на столе.

Шенгарт наполнил рюмку коньяком и, открыв ящик стола, достал из него именной «Вальтер». Привычным движением он передернул затвор и положил пистолет перед собой.

Когда, услышав выстрел, в кабинет вбежали офицеры, они увидели полковника, который в неестественной позе сидел в кресле. За его спиной на светлых обоях виднелось кровавое пятно.

***

Тарасов, еще не совсем оправившись от ранения, вошел в кабинет начальника отдела кадров республиканского НКВД.

– А, это ты, Тарасов? – произнес тот и с сочувствием посмотрел на него. – Плоховато выглядишь. Тебе бы хорошего питания, все было бы по-другому.

– Ничего, товарищ Козловский, были бы кости, а мясо нарастет.

– Может, ты и прав, Тарасов. Вот, возьми предписание. Все остальное: продовольственный аттестат, оружие и форму получишь у старшины. Поздравляю тебя с очередным званием и орденом.

– Спасибо, товарищ лейтенант.

– Я смотрю, везучий ты, Тарасов. Вот и сейчас тебя почему-то вызывают в Москву. Может, встретишь там самого Берию. Я его только и видел, что на плакатах.

– Все может быть, товарищ Козловский. Думаю, что меня не за тем вызывают в Москву, чтобы познакомить с наркомом.

Начальник отдела кадров громко засмеялся.

– Это я так, на всякий случай. Мало ли что? Может, и ты когда-то станешь наркомом и случайно вспомнишь обо мне. Я имею в виду о человеке, который сейчас выписывает тебе эти документы.

Получив документы и новую форму со шпалой в петлицах, Тарасов направился домой. Жены дома не было, и он, сев на край кровати, начал подгонять под себя форму. Когда она пришла с работы, то была сильно удивлена, увидев его в форме с алым орденом на груди.

– Саша! Да ты настоящий герой! Ты знаешь, тебе очень идет эта офицерская форма.

Но это продолжалось недолго. Она сразу поняла, с чем это связано, заметив его вещевой мешок, висевший на крючке в прихожей. Улыбка медленно сползла с ее губ.

– Когда? – коротко спросила она его.

– Сегодня вечером. Сначала в Москву, а затем, куда пошлют.

Она тихо заплакала и, обняв его за плечи, запричитала по-женски.

– Хватит плакать, Надя! Да не убьют меня, слышишь, не убьют. Садись лучше за стол, я уже все приготовил.

Они прошли на кухню, где Александр накрыл стол.

– Погоди, Саша, – произнесла жена. – Нужно позвать бабу Маришу и дочку. А то как-то неудобно получается, мы поужинаем, а они…

Через минуту Надежда вернулась с дочерью и нянькой. Сев за стол, они стали ужинать. Александр, услышав звуки клаксона подъехавшего к дому автомобиля, встал из-за стола и подошел к окну. Заметив машину, он стал прощаться с семьей. Закинув на плечо мешок, он вышел на улицу. Оглянувшись, он увидел в окне жену и стоявшую на подоконнике дочку. Помахав им рукой, он --">