Марина Михайловна Эргле - Я не знаю собственное Я

недоступным.

Юношеский возраст и разбушевавшиеся гормоны давали о себе знать, и параллельно Глеб клеил других деревенских девчат, которые отличались большей сговорчивостью, чем я. Иногда во мне просыпалась жгучая ревность, но я давила её в себе, осознавая, что это всего лишь чувство собственничества. Ведь мне не нужен был Глеб… По крайней мере, я себя в этом убеждала.

Конечно, для деревенского парня он был очень даже ничего... И я признавалась себе в том, что в его зелёных глазах есть какой-то особый магнетизм. И черт возьми, было бы глупо отрицать, что я иногда заглядывалась на его прокаченный торс, широкие плечи и лучезарную улыбку!

Но чем больше я обнаруживала к нему свой интерес, тем сильнее мне хотелось его оттолкнуть, обесценить и послать ко всем чертям.

Какой-то странный, неведомый страх заставлял меня быть колкой, как ёрш, и обороняться так, словно на меня нападали. Казалось, если сделаю шаг навстречу Глебу - потеряю себя и растворюсь в неведомых мне чувствах...

А этого я допустить не могла.

Да и вообще... на черта мне сдался этот деревенский мальчишка?

Ко всем своим так называемым землякам я испытывала лёгкое нескрываемое чувство отвращения.

Глеб, словно преданный пёс, сидел на краю берега и как заворожённый наблюдал за мной. А наблюдать было за чем. Абсолютно обнажённая, барахтаясь в воде, я делала вид, что совершенного его не замечаю. Мне нравилось его дразнить.

– Ну какая же ты красивая, Настя… - проговорил он, когда я медленно, совершенно не торопясь, стала выходить из воды, – Я принёс тебе цветы…

– Цветы? – поморщилась я, бесцеремонно вытираясь полотенцем и даже ни на грамм не смутившись своей наготы.

Пусть смотрит, мне не жалко.

– Глеб, да на кой черт мне эти цветы? Это даже не розы, - я сморщилась в лёгкой гримасе.

Наблюдая за тем, как я одеваюсь, Глеб впал в состояние транса и не смог ответить ничего вразумительного. Парень пришёл в себя только когда я наконец натянула своё легкое платье и в упор уставилась на него, уперев руки в бока.

– Мне бы пора брать с тебя деньги, Глебушка, за такие-то просмотры, – усмехнулась я. – А ты мне всё какие-то веники таскаешь.

– Настя, эти цветы я сам собирал… Для тебя, – обиделся он. – Я надеялся, что они тебе понравятся.

– Глеб, ты мне эти полевые цветочки с первого класса таскаешь. Ей-Богу, за это время можно и понять, что они мне ни хрена не сдались.

– Сука ты, Настя, – стиснув зубы, процедил Глеб.

– Ты только сейчас это понял?

Парень с яростью швырнул букет и уже хотел идти прочь, но я вдруг остановила его.

– Глеб, постой…

Он замер, и его глаза исполнились легким удивлением и вместе с тем надеждой.

– Ты хочешь меня? – неожиданно спросила я.

– Что? – такого прямого и вызывающего вопроса Глеб точно не ожидал. – Ты издеваешься надо мной?

– Я всего лишь задала вопрос.

– Настя, ты знаешь, как я к тебе отношусь...

Я заулыбалась.

По всем новомодным канонам я была совершенно отсталой от своих сверстниц, оставаясь девственницей в свои почти полные девятнадцать лет. Любопытство, гормоны и моя расчётливость сыграли странную комбинацию, соединившись в дурацкое предложение, которое сорвалось с губ, заставив Глеба впасть в ступор:

– Глеб, я могу провести с тобой ночь… За деньги.

– Что?.. Ты с ума сошла?!

– Почему? Я долго думала и решила, что мне пора попробовать, что такое секс… – я пыталась быть как можно более непринуждённой, стараясь скрыть ощущение лёгкого укола стыда… или чувства вины? Что там обычно бывает у нормальных людей?

Я быстро смахнула с себя эти ненужные мысли.

– Ты… Ты просто дура, – сквозь зубы процедил Глеб и, сморщившись, словно от боли, тихо проговорил, – Я тебя боготворил! А оказывается, ты такая же шлюха, как твоя мать. Говорят же, яблоня от яблони…

Мои щеки вспыхнули словно от удара.

– Я не такая, как моя мать! - вскричала я.

– Ты хуже. Твоя мать хоть спит с мужиками не за деньги. А ты себя унизительно продаёшь, даже ещё ни разу не побыв с мужчиной. Хотя я глубоко сомневаюсь… что ты ещё ни

--">