Евгений Иванов - Наёмник

очередь в нём.

Бориса не покидали мысли о той женщине, которая по воле случая оказалась в центре событий, когда трое оказались мёртвыми. Боря не хотел этой жертвы, как, впрочем, и тех трёх личностей, но поступить иначе он не мог. Ребекка перестала зваться ею, а отныне вновь решила, чтобы к ней обращались все по настоящему имени; оказалось, что ей самой так уютней. В поезде они ехали вдвоём. Виктория прижалась к Боре и сказала, с улыбкой: «Сваливаем». Бориса это слово развеселило. Он ещё крепче обнял свою подругу.

Глава 4

— Почему мы ещё не поженились? — спросила его Виктория. Борис не знал, что ответить, как и Виктория, впрочем.

— Думаешь стоит? — спросил Боря.

— А иначе мы навсегда чужие, — ответила Виктория. Борис молчал.

Через двадцать один час Боря и Виктория прибыли в Санкт-Петербург. На Сенатской площади в здании Сената и Синода, Бориса ждала встреча с «пророком». Борис на метро, — что оказалось очень утомительно — добрался с Викторией до гостиницы «Четыре сезона» в Адмиралтейском районе. Виктории не верилось, что им удалось добраться домой. Оставив её, Боря ушёл.

Он шёл по английской набережной, всматриваясь, как река Большая Нева омывает «стопы» берега. Увидев силуэт «Медного всадника» Петра первого, Боря направился к нему; за памятником был конституционный суд, само здание Сената и Синода — здесь Борю ждал пророк. В руках он нёс те самые, роковые, документы.

Войдя, наконец, в здание через главный вход президентской библиотеки, Боря и Василий встретились.

— Здравствуй, друг! — ясно, громко, и даже торжественно поприветствовал Борю Василий, также называемый «пророк».

— Здравствуй! — взаимно ответил Борис.

— Как добрался?

— Тяжело.

— Твоя Ребекка помогала тебе?

— Да.

— Это хорошо.

— Только теперь не Ребекка, а Виктория снова. — С улыбкой сказал Боря.

— И это хорошо! — Сказал Василий, и оба рассмеялись. Постепенно перешли к делу: Борис передал всё что хотел Василию, тот был весьма доволен. Оба вошли чрез белые коридоры, минуя громадные лестницы, — в корпус Лаваля. В этой комнате с ярко голубыми стенами нежного тона они и остановились. Оба много и долго говорили, будто им было важно даже не дело, а присутствие друг друга, видеть друг друга.

— Неужто люди так привыкли к смерти, что готовы даже жить в её присутствии? — спросил Василий.

— Что ты имеешь ввиду? — вежливо спросил полковник.

— Столько зла! Я в своей работе только и вижу зло — оно повсюду. Иногда мне страшно, что я не могу его миновать. В Женеве мне пришлось убить невинную женщину, и я до сих пор не знаю, кем были те трое, которых мне так же пришлось устранить. Понимаешь?

— Если бы не твоя миссия, куда больше бы людей пострадало, и я больше скажу, ты не представляешь скольким людям ты помог, которые сейчас живы.

— А что мне от этого? Что от этого тем, кто невинно умер от моих рук.

— Они пали в результате боевых действий; они как мученики, Боря, я это так вижу.

— Это не честно, так умирать, и более того, так быть не должно!

— Кто поспорит, что так должно быть? Я лично нет.

У обоих текли по щекам слёзы. Оба понимали, что целиком и полностью за содеянное ответственность лежит лично на них. Но и желание помочь беззащитным и являлось призванием служебных структур, представителями которых являлся Василий и Борис. Чем выше звание — тем больше трудных задач. Проявив себя в малом, оба добрались и до высших ступеней власти, но, как и оказалось: там выявилось столько, сколько нести было трудно. Каждый нёс ту долю ответственности, какую мог. Всегда же было понимание, что есть ещё, что следовало бы взять; коррупция, предательство, подлог, и т. д. и т. п. Всё прежнее, но в весьма изощрённом виде, и так, как справиться можно лишь с опытом, который уже, к счастью, имелся.

— Пока отдыхай. Приходи в кабинет, побудь в спокойном месте, — сказал полковник. Борис понял, что его ожидает кабинетная работа, был сам не против. Оба разминулись и ушли восвояси. Выйдя из здания, Боря почувствовал, что с плеч «упал груз». Был этим очень доволен.

Виктория находилась в отеле. Решив выйти на улицу подышать свежим воздухом, далеко ей уходить не пришлось. Отель был рядом с большими цветущими парками. Зима ещё чувствовалась, хоть и до осени было “рукой подать”. “Серый” Петербург словно всегда хмур и угрюм, но лично Виктория на это не обращала никакого внимания. И --">