Алексей Калинин (pisatelkalinin) - Война Кланов. Медведь 2

думам о великом.

Я думаю о родителях и своём возвращении к ним – примут ли, поймут ли?

– Говорят, что когда-то давным-давно Волчий Пастырь был человеком, – говорит охотница.

Я вздрагиваю от неожиданности – в своих думах ушел так далеко, что успел забыть про неё и окружающую среду. Пару секунд понадобилось для того, чтобы осознать сказанное ею.

– А кто он вообще такой, этот Волчий Пастырь? Понятно, что пастух волков, но откуда он взялся? – спрашиваю я у охотницы.

– Эх, молодежь! – вздыхает тетя Маша. – Про Зевса и сонм олимпийских богов всё знаете, кто и чем занимался, а про богов и героев своих предков забываете. Про Егория Храброго слышал?

– Про кого?

– Ох, вот живешь в России, а не знаешь, кто на гербе столицы изображен. Ведь там первый Волчий Пастырь побеждает змея.

– Георгий Победоносец, что ли?

– Он позже Георгием стал, когда христианство укоренилось, а до этого Егорием был. Возложил на него Род ношу тяжелую – поддерживать в мире равновесие, да срок определил в сорок сороков. А когда срок подошел к концу, то Егорий присоединился к остальным славянским богам, что взирают на землю и детей своих с небес… Покинул Игру вместе с остальными богами… Вот только их куклы по сей день продолжают играться…

Неторопливый говорок завораживает и клонит в сон, словно я вернулся в детство, и мама рассказывает сказку. Под теплым одеялом так приятно свернуться калачиком, гораздо приятнее, чем на земле, хоть и выложенной папоротником. Соловей всё также выводит рулады автомобильной сигнализации, а вот волчий вой затихает на пронзительной ноте.

– Даже был такой заговор «как на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый…» – рассказывает охотница, и я ловлю себя на мысли, что пропустил часть её монолога, на время уйдя в свои мысли. – И ездит Волчий Пастырь на колеснице, которую тащат волки и каждому встречному жалует его судьбу по справедливости.

– А сейчас что же случилось? Почему не осталось справедливости, а перевертни нападают, как хотят и никого не стесняются?

– Сейчас взялась за дело воскрешения дочь Пастыря, а она почти ничего не знает о роли своего отца в поддержке равновесия. Упертая она, должна воскресить отца и всё тут, вынь да положь! – выдыхает охотница и подкидывает в костер пару ветвей. – Ты постарайся поспать, а я пока покараулю. Когда саму сморит, то толкну, и ты на страже побудешь. Хорошо?

Я киваю в ответ и под трели соловья ныряю в темную заводь сна. Кажется, что только закрыл глаза, как тут же чувствую, что за плечо кто-то трясет. С трудом продираю глаза и вижу лицо охотницы над собой.

– Сейчас я лягу, а ты смотри не усни. Хоть я и сделала Защитный круг, однако смотри во все глаза и слушай во все уши, – улыбается она и отходит к своей лежанке. – Не забудь дровишек подкинуть в костер, а то замерзну и на тебе отогреваться буду. И лучше тебе не знать как именно.

Я пару раз вздыхаю и выдыхаю, рука манит прилечь на неё, но долг пересиливает, и с легким стоном присаживаюсь возле костра. Тот потрескивает и без устали пожирает предложенную пищу. Соловьиное пение прекращается, и весь фон составляет треск костра, пополам с шумом в верхушках деревьев.

Надсадно звенят надоедливые комары, но дымок костра держит их на расстоянии. Не пускает в Защитный круг. Как оборотней. По широкой ленте неба, что светлеет с двух сторон, медленно катится чахоточно-бледная луна, слегка запинается за рассыпанные звезды и спешит скорее покинуть небосклон, чтобы не встречаться со своим извечным соперником – солнцем.

Я подкидываю дрова в костерок, смотрю на пробуждение утра, слушаю посвисты ранних птах. Когда отхожу по малой нужде, то натыкаюсь на прозрачную стену. Именно такая выбросила меня из машины, в тот день, когда я приехал к Александру.

Где они с Вячеславом сейчас? Нормально доехали или разодрались из-за Людмилы?

Как и Александр, я удивился признанию Вячеслава. Такое самопожертвование ради великой цели встретишь не везде, и ведь выплеск эмоций произошел недавно, а до этого Вячеслав хранил и носил всё в себе. Меня передергивает, когда представляю себя на его месте. Цель действительно должна быть великой, если ради неё берендей наступил на горло собственной любви и гордости.

Небо светлеет настолько, что скрывает за желтизной далекие звезды, словно кто-то --">